Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 2
Шрифт:
Заявление пяти членов ЦК большевиков (Каменев, Зиновьев, Рыков, Милютин, Ногин): Для программы мира и для предотвращения кровопролития и голода необходимо создание единого социалистического правительства. На днях с трудом добились такого решения ЦК, но руководящая группа ЦК настояла на чисто большевицком правительстве. Складываем с себя звание членов ЦК, чтобы иметь право откровенно сказать своё мнение массам рабочих и солдат.
Прежде в этот день на ПСРСД Ленин: Всему народу следует учиться управлять; г.д., этот центр корниловцев, мы не допустим их к власти. Нас упрекают, что мы арестовываем; но террор, какой применяли французские революционеры, когда гильотинировали безоружных людей, мы не применяем и, надеюсь, не будем применять.
Вот уже неделя как Ставка не вмешивается в ход петроградских и московских событий. (И генеральская группа Корнилова не покидает Быхова, пока держится Ставка.) – 5 ноября первый разговор по прямому аппарату Крыленки из Петрограда с Духониным в Могилёве. Крыленко убеждается, что нет новых передвижений войск к Петрограду. (Настроение Ставки: умалчивать о своей политической позиции, но до УС отстаивать от большевиков распорядок в армии.) – Да и кого бы посылать? фронтовые солдатские массы захвачены большевицким обещанием скорого мира и земли: раз говорят, значит, так и будет. Фронту безразличны виды правительства, партии, политика, а только: конец войны! (И это есть несомненная народная поддержка октябрьского переворота.) Усилия большевиков по перевыборам враждебных им комитетов армий.
Воззвание Всероссийского Комитета Спасения Родины и Революции: Большевики захватили власть путём военного заговора, их насильственный переворот стал источником кровавых междуусобий и сделал невозможным правильные выборы в УС. Призываем все города, земства, крестьянские, рабочие, армейские, демократические организации: не признавать большевицкого правительства и бороться с ним; образовывать местные комитеты Спасения. – Руководители Викжеля уехали из Петрограда в Москву. Обращение Викжеля «Всем, всем, всем»: Примирительное совещание вынуждено было прекратить свои работы после резолюции ЦИК СРСД; совещание постановило протестовать против политического террора и стеснения свобод. – Для подрыва Викжеля (перевыборами) ЦИК назначил экстренный съезд железнодорожников. – Ногин и Рыков после отставки поехали в Москву, убеждать товарищей в своей правоте. – В Москве в Храме Христа Спасителя Патриархом Всея Руси избран митрополит Московский Тихон.
«Рабочая газета»: Заставить большевиков капитулировать мирным путем, изолировать их и тем одержать безкровную победу над ними. – «Известия»: Слабонервные люди не хотят понять, что обострение классовых антагонизмов неотвратимо приводит к оружию; конечно, гражданская война ужасное дело, но только сентиментальные толстовцы могут на этом основании повернуться к революции спиной; и поэтому странными являются все требования о «прекращении террора», о «восстановлении гражданских свобод». – «Новая жизнь»: Развал большевицкого правительства, ничего другого нельзя было ожидать; СНК и ВРК действуют совершенно самостоятельно, не считаясь с ЦИК. – Ленин пишет воззвание «К населению»: Рабочая и крестьянская революция окончательно победила в Петрограде. Товарищи трудящиеся, вы сами теперь управляете государством, беритесь за дело снизу, никого не дожидаясь; арестуйте и предавайте революционному суду народа всякого, кто посмеет вредить народному делу в саботировании производства, в скрывании запасов хлеба и продуктов… вообще в каком бы то ни было сопротивлении… – И с новой горячностью пишет вторичный ультиматум Каменеву, Зиновьеву, Рязанову, Ларину: …Вн'oсите колебание в ряды борцов незаконченного ещё восстания; ЦК вынужден повторить ультиматум: либо немедленно в письменной форме дать обязательство подчиняться ЦК, либо отстраниться от всякой публичной деятельности. – Первый снег в Петрограде; не стаял.
На другой день, 6 ноября, Ленин с той же горячностью снова: «Ко всем членам партии и ко всем трудящимся классам России»: Несколько членов нашей партии дрогнули перед натиском буржуазии и бежали из нашей среды; вся буржуазия и все её пособники ликуют, пророчат гибель большевицкого правительства; товарищи, не верьте этой лжи, обманным заявлениям, будто большевицкое правительство не есть Советское правительство; пусть же будут спокойны и тверды все трудящиеся. – «Дело народа»: У победителей, после хмельной октябрьской ночи, начинается бегство с большевицкого государственного корабля. Какое же поголовное бегство начнётся через две недели?.. Диктатуру Ленина и Троцкого надо победить не оружием, а бойкотом их, отвернувшись от них; мы и ждали УС, тогда бы и образовалось «рабочее и крестьянское правительство», но большинство принадлежало бы эсерам; и большевики подняли оружие не против буржуазии, а против рев. демократии, по обе стороны баррикады оказались социалисты.
На заседании ЦИК Сталин: Освобождение всех арестованных по политическим делам и свобода всей печати неприемлемы. Бухарин рассказывает о боях в Москве, признаёт применение большевиками 12-дюймовых орудий, и только по отсутствию должной решимости ВРК не применены «аэропланы, которыми мы могли бы без всякого труда разрушить совиные гнезда контрреволюционных штабов». Он против свободы печати: «Печать является таким же орудием борьбы, как винтовка и тюрьма»; и ставит петроградцам в пример, что свою московскую г. д. они уже разогнали. (Московский ВРК: Если г. д. соберётся самовольно, ВРК не остановится перед расстрелом гласных. Городской голова Руднев скрылся.) – ЦИК-1 (от 1-го съезда) постановил продолжать свою деятельность ввиду неправомочия 2-го съезда Советов (на нём не были представлены 80 °Cоветов из 900 и все армейские комитеты).
Бунтарям из СНК и ЦК не дают выступить с объяснениями перед рабоче-солдатскими массами Петрограда: всюду они закричаны. (Первый опыт организации «народного протеста».) – На ПСРСД Бухарин требует полного прекращения переговоров с предателями меньшевиками и правыми эсерами, а левым эсерам предлагает войти в СНК. От царскосельского гарнизона: Штыками заставить ушедших народных комиссаров вернуться обратно.
Распоряжение СНК Государственному Банку: открыть особый счёт СНК на имя Менжинского и положить туда 10 млн рублей. Совет Гос. Банка отказал. – Публичное заявление служащих министерства финансов: они удовлетворяют требования армии, населения, выплату жалований, вкладов из сберкасс, но отказываются участвовать в расхищении народного достояния захватчиками. – Воззвание г. д.: Государственный Банк – хранилище всех народных сбережений, через него вся оплата труда и продовольствия. (Только со времени октябрьского переворота курс рубля в Европе упал вдвое, от довоенного вшестеро.) – Вечером 6 ноября в Государственный Банк явился с окружением Менжинский с целью взломать хранилища казначейства. Но охраняющие Банк солдаты-семёновцы и рабочие из Экспедиции государственных бумаг отказали. Менжинский удалился. – Во всех министерствах, кроме военного, забастовка служащих уже 10 дней. (Угрозы большевиков: «враги народа и изменники революции», выбросим с квартир, отправим на фронт, подвергнем военно-революционному суду!) Выпало этим мирным служащим быть единственными в сопротивлении новой власти; но и сильные колебания у них: и подчинение большевикам есть гибель государственного управления, и нельзя же это управление разваливать. – Нератов прибыл в м.и.д. для передачи ключей (и вожделенных «тайных договоров»), но никто в министерстве не соглашается работать с Троцким.
В Смольном делегаты задержанных под Лугой Нежинского и Зарайского полков, шедших против узурпаторов власти, объясняются с Троцким. – Выезд из Петрограда только по выданным разрешениям; но ген. Краснов из-под домашнего ареста вырвался в Новгород. – Совет Союза казачьих войск (в Петрограде): Бесплодные усилия казаков пошли в жертву партийной борьбе; решительно не признавая власти большевиков, не вмешиваться в начавшуюся гражданскую войну, а все силы к созданию демократического правопорядка в родных казачьих областях. – По Петрограду расклеены объявления от «комиссаров по защите музеев»: просят полковые и флотские комитеты «принять меры к возврату в Зимний дворец художественных предметов большой исторической ценности, исчезнувших в ночь с 25 на 26 октября».
В ночь на 7 ноября ещё одна попытка примирительного совещания при Викжеле, и большевики изображают переговоры. Неуклонен ИК СКрД: большевики должны быть устранены от власти, а ВРК распущен. Не договорились ни до чего. – Уже несколько дней, как ВРК закрыл шведскую границу у Торнео; но вот экстренным поездом приехали из Швеции Радек и Ганецкий.
Горький: Ленин, Троцкий и сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти; слепые фанатики, безсовестные авантюристы; считают возможным совершать все преступления вроде разгрома Москвы, уничтожения свободного слова, безсмысленных арестов; на шкуре рабочего класса Ленин производит некий опыт. – Гиммер-Суханов: Кому же не ясно, что перед нами нет никакой «советской власти», а диктатура дуумвирата Ленина и Троцкого и она опирается на штыки обманутых солдат и вооружённых рабочих? Уход из ЦК и правительства всех культурных сил, сколько-нибудь пригодных для государственной работы, есть начало изоляции политических авантюристов; употребить все силы, чтобы разъяснить массам безвыходный тупик, в который их завлекли, пользуясь их темнотой и отчаянием. – «День»: Совета народных комиссаров уже нет, остались только Ленин, Троцкий и какая-то партийная мелочь вокруг них; словно прокажённые, останутся авантюристы из Смольного одни, под защитой мёртвых пулемётов и отверженные всей демократией; с каких пор экономический фактор истории уступил место фактору пулемётной ленты и солдатского штыка? – «Новая жизнь»: Чрезмерная литературность социалистических декретов новой власти; последние литературные выступления председателя СНК подлежат суду не политическому, а психиатрическому: бред, лишённый смысла; остаются на корабле доктринёры, знающие Россию по женевским собраниям эмигрантов. – День»: Для мёртвой пустоты интеллигенции исторические драгоценности Кремля – ненужный старый хлам; мы собственными руками посягнули на разрушение святынь своего же народного творчества. – Луначарский: Дела в Москве оказались не так плохи; а главное: пролетариат так трогательно выразил своё огорчение; окажутся ли на высоте партийные интеллигенты? не могу не осудить шага правых большевиков, их прямого неподчинения, и остаюсь в рядах рабочего и крестьянского правительства. (Кроме него вернулся в СНК и Теодорович.) – Публичное заявление Зиновьева: берёт назад свой выход из ЦК и призывает других вышедших к тому же: мы остаёмся вместе с партией, мы обязаны подчиняться партийной дисциплине.
«Дело народа»: Наивные солдатские массы полагали, что у большевиков есть какое-то особое «слово» о мире и желанный мир будет немедленно достигнут; и вот они это «слово» сказали, и всё осталось по-старому; теперь грозит разгром России голодными массами солдат, а затем враг может идти через Россию в походном порядке; будет даже не сепаратный мир, т. к. с нами не захотят и разговаривать, а именно «похабный» мир, за счет безпомощной России. – «Известия»: Мир идёт! Нет ответа от империалистов Запада? но есть приветствия от Ледебура, Гильбо, австрийский пролетариат уже начал борьбу за немедленный мир, со стороны пролетариата Франции раздался властный голос. Блестящий первый шаг сделала наша революция по пути прекращения войны; Англия и Франция будут вынуждены отказаться от идеи войны до победного конца.