Красное небо

Кроликов Сережа

– Тише, кто-то идёт.

Мы замерли, прислушиваясь. Шаги приближались к двери склада. Мой пульс участился. Я тихо поднялся, показывая жестом остальным оставаться на месте, и взял нож в руку. Макс, вооружённый ломом, встал рядом.

Шаги остановились прямо за дверью. Мы услышали, как кто-то тяжело дышит. Я обменялся быстрым взглядом с Максом.

– На счёт три открываем дверь и готовимся, – прошептал я.

Макс кивнул, и в тот же момент дверь резко распахнулась. Перед нами оказался человек, раненый и окровавленный, его лицо было искажено болью.

–

Помогите… прошу, – прохрипел он и рухнул на колени.

Катя шагнула вперёд.

– Мы не можем оставить его здесь, он умрёт – тихо сказала она мне.

Я посмотрел на раненого, держа нож наготове.

– Кто тебя так? Что случилось? – спросил я.

Чужак с трудом поднял голову, его глаза полыхали страхом.

– Они… они придут за мной… убегайте, пока не поздно.

Мы замерли. Всё стало ясно: кто-то преследовал его, и теперь этот кто-то мог прийти за нами.

– Мы не можем тут оставаться. Если они на подходе, нам надо убираться отсюда. – С тревогой в голосе сказал Макс

Я осмотрел склад. Оставаться здесь больше было нельзя, но уходить, не зная, кто за ним охотится, тоже рискованно.

– Хорошо. Забираем то, что сможем унести, и уходим. – Говорю с решительностью я

Катя подошла к раненому человеку и начала его осматривать.

– Он не выживет без помощи. Что будем делать?

Марина впервые подала голос после напряжённой тишины.

– Оставим его. Мы не можем рисковать из-за него. Нам самим нужно выжить.

Я посмотрел на неё в шоке. Такого ответа я от неё не ожидал.

– Это не ты. Ты никогда не оставляла людей в беде.

Она встретила мой взгляд, и в её глазах блеснуло что-то холодное.

– Мы уже не те, кем были раньше. Я не могу позволить эмоциям взять верх. Здесь всё решает разум. Или выживаем, или умираем. – Сказала Марина

Между нами повисла напряжённая пауза. Макс и Катя молча смотрели на нас, ожидая, что я решу. Я закрыл глаза, глубоко вздохнул и тихо сказал:

– Хорошо. Уходим.

Мы собрали все свои вещи, а чужака оставили там, в складе. Уходя, я оглянулся на него последний раз, чувствуя глухую боль внутри. Я знал, что это решение будет преследовать меня.

КОГДА ТИШИНА КРИЧИТ

Я шел, держа Марину за руку, и мой взгляд задержался на её лице. В голове мелькали обрывки воспоминаний. Это не она. Не та девушка, которую я знал. Она никогда бы не оставила людей в беде. Почему всё изменилось? Война изменила её. Она изменила нас обоих. Но где-то в глубине души я верил, что та девушка, с которой я строил будущее, всё ещё была здесь, просто спряталась за этой бронёй жестокости и выживания.

– Я найду её снова, – прошептал я себе под нос, сжимая руку сильнее.

Тишина в заброшенном здании казалась нереальной. Каждый шаг по разбитым плиткам пола отдавался эхом, нарушая хрупкий покой. Мы двинулись дальше, стараясь не привлекать внимания. Путь был долгим, но остановиться – значит стать мишенью. Я продолжал размышлять о том, что было, и что мы потеряли. Рядом шли мои друзья, хотя назвать их друзьями в этом хаосе было сложно.

Я чувствовал, как напряжение, между нами, постепенно усиливалось.

Мы медленно двигались по пустым улицам. Каменные стены, некогда величественные, теперь напоминали могильные плиты. Каждый шаг отдавался эхом, словно за нами кто-то следил, но страх был внутри. Это была тишина, которая не отпускала.

Каждый новый крик вдали только усиливал ощущение потери. Гнетущее молчание напоминало мне о том, что мы утратили. Я пытался сосредоточиться на дороге впереди, но мысли тянули меня назад, в тот момент, когда всё было иначе.

[Воспоминание]

Я и Марина гуляли по нашему району. После работы мы всегда выходили вместе, а на подоконнике нас встречала Доча – наша маленькая кошка, внимательно наблюдающая за нами через стекло. Мы обсуждали планы, смеясь и мечтая о будущем. Казалось, что у нас будет время на всё – семья, дети, общие путешествия. Эти моменты были такими реальными, такими близкими.

Теперь же, как разбитое зеркало, они оставляли только осколки – раны, которые больше не заживут.

Макс шёл впереди, уверенно проверяя дорогу. Он был словно воплощение силы и решимости, его каждый шаг говорил о том, что он готов защитить нас любой ценой. Но в его движениях была скрытая усталость, как будто даже он начинал осознавать – никакая физическая сила не поможет справиться с войной, что разрывает нас изнутри.

Катя следовала за ним, она постоянно оглядывались по сторонам, словно она искала выход. Её белая рубашка и чёрный топ казались последними остатками нормальной жизни, а её выражение лица говорило о том, что она уже привыкла к войне, но не могла смириться с тем, что мы все теряем.

Вдруг Макс поднял руку, сигнализируя нам остановиться. Перед нами был полуразрушенный магазин, окна разбиты, остатки вывески свисали под углом, словно сами готовы были рухнуть в любую секунду.

– Давайте попробуем зайти внутрь, – предложил он. – Нам нужно пополнить запасы.

Мы все кивнули, понимая, что это наш шанс найти еду и немного отдохнуть. Внутри магазина было тихо, слишком тихо. Полки пустовали, а разбитые бутылки и консервные банки валялись повсюду. Я почувствовал, как Марина подошла ближе, её плечо едва коснулось моего. В этом простом жесте было что-то такое, что на мгновение вернуло ощущение безопасности.

Но эта безопасность была обманчива. Где-то в глубине магазина послышался шорох. Катя, прижавшись к стене, наклонилась вперёд, чтобы заглянуть за угол.

– Тихо, – прошептал Макс, поднимая руку. Его лицо стало напряжённым, как струна перед тем, как её оборвёт.

В тусклом свете мы заметили движение. Мужчина, одетый в рваную военную форму, медленно двигался по проходу, оглядываясь по сторонам. Его шаги были осторожными, но решительными. В руках у него был пистолет, который он держал так, словно использовал его уже не раз.