Красноглазый вампир
Шрифт:
Сильнейшая гроза вынудила их искать убежище в крохотном лесном постоялом дворе, где они оказались единственными посетителями.
Они провели в нем весь воскресный день, а вечером вернулись в Лондон, проделав большую часть пути пешком.
Когда вдали засияли огни столицы, мисс Габров потребовала рассказать ей историю дядюшки Хериберта.
— Она забавна, — ответил Фред Маллемс. — У моего дядюшки вся библиотека состояла из одной книги «Человек-невидимка» Герберта Уэллса. Вы знаете, там речь идет об ученом, некоем Гриффине, которому
Этот факт поразил моего дядюшку. Он совершенно не верил в возможность такой сказочной невидимости, но его заинтересовал способ решения проблемы. Он потратил десять лет на поиск веществ, которые до этого существовали только в воображении великого писателя. Он их открыл, как я полагаю, а главное — заставил говорить о себе в научных кругах. Этимология слова «хлорбот» показывает, насколько мой дорогой дядюшка был знаком с терминологией, используемой в науке. Хлор — прекрасное обесцвечивающее вещество. Он назвал свое вещество «глоток хлора». Странная вещь, название, благодаря своей звучности, запомнилось и перешло в разговорный язык ученого мира.
Ваш университетский диплом должен был сделать вас сотрудником доктора Хериберта, — сказала мисс Габров.
И не думайте! Он слишком ревниво относился к тому, что называл своими работами. Кроме того, мой дорогой дядюшка повсюду видел шпионов, даже в моей тетушке Миллисент, а она, бедняга, не могла отличить кислоты от щелочи. Для нее самым сложным веществом была соль. Думаю, она вряд ли подозревала о том, что мышьяк токсичен.
Затем они заговорили о других вещах. Заходящее солнце удлиняло их тени, которые убегали по дороге от них, одиноких путников. Шаг за шагом тени сближались.
И они стали женихом и невестой.
Полдень!
Пронзительный звонок пронесся по помещениям магазина. Он объявлял об уик-энде, о чудесном недельном отпуске. Он вызвал лихорадочную спешку служащих, покидающих торговую галерею.
Мегафон центральной кассы называл имена счастливчиков, которым полагался ежегодный отдых. Среди них прозвучало имя Фреда Маллемса.
— Тех, кто уходит в ежегодный отпуск, просят пройти в кабинет мистера Бекса, — надрывался громкоговоритель.
Мистер Бекс был начальником отдела кадров в магазине «Кони и Буканен» и прямым начальником всех служащих.
— Он попытается отщипнуть от наших деньков, — перешептывались избранные, — но на нашей стороне закон.
Бекс, толстый человек с лицом буйвола, всегда готовый одернуть, обругать и наказать подчиненных. Но в этот раз, против всех ожиданий, он буквально источал мед и сахар, беседуя с Фредди Маллемсом.
— Похоже, наши лучшие работники сговорились, чтобы одновременно отправиться в отпуск, — заявил он, — вы, господин Маллемс, и вы, мисс Габров.
Ева поклонилась, услышав комплимент, и улыбнулась жениху.
— Похоже, —
— Это, действительно, совсем рядом, — признал молодой человек.
— Так вот! Вы доставите мне удовольствие, если зайдете ко мне на чай завтра, вместе с мисс Габров. У меня прекрасная коллекция бабочек и жуков, которую с удовольствием вам покажу.
— Правда? — без особого энтузиазма спросил Фредди.
Мистер Бекс подписал отпускную ведомость и кассовый чек на выплату двухнедельного содержания.
Чтобы расписаться в документах, Фредди наклонился над столом, и его взгляд упал за стол.
На низком табурете, скрытом от посторонних глаз столом, лежал темно-зеленый дождевик.
Это не имело никакого значения. Такие дождевики носили многие в этом году, но у этого плаща была одна особенность: вдоль шва правой проймы тянулась тонкая лента липкой ленты, так называемой «невидимки». Фредди узнал дождевик, который он только что продал немецкой паре.
Он расстался с мистером Бексом, пожав ему руку. Это было первое рукопожатие, которым он обменялся с начальником отдела кадров.
Ева дала ему знак подождать ее. Ее присутствие было необходимо для мистера Бекса по делам службы.
«Полагаю, — подумал он, выйдя за дверь, — клиентка заметила замаскированный надрыв и направилась с жалобой прямо в дирекцию, но почему мне не сделали замечания?»
Он пожал плечами. Радуясь, что его промах не имел последствий, он вышел из магазина.
В нескольких шагах от выхода его ждала Дженни Леройд.
Малыш Фред, — проворковала она, — вы знаете, что я покидаю «Кони и Буканен»?
Быть того не может? Какая муха вас укусила, глупышка?
Никакая не муха. Меня уволил этот буйвол Бекс. В общем, мне всё равно… из-за моей зарплаты, а мой друг Бинкслоп будет доволен.
По какой причине Бекс вас уволил?
Из-за одной рыжей обезьяны, которую сопровождала другая рыжая обезьяна. Оба болтали на немецком. Говорят, я их подслушивала… надо же! Я понимаю их поганый язык не больше, чем готтентоский или эскимосский.
Как это случилось? — спросил Фредди, внезапно ощутив некое любопытство.
Ладно… это чуть-чуть касается вас. Если я и не прислушивалась к их болтовне, то все же попыталась это сделать. Они болтали в маленьком холле позади кабинета Бекса, через который мы ходим, чтобы попасть в раздевалку. И я слышала, как они дважды произнесли ваше имя, Фредерик Маллемс.
Ну что ж. Это действительно мое имя! Но откуда эти иностранцы его знают и почему это их интересует?
Слишком много от меня требуете, малыш. Но возвращаясь из раздевалки, вижу, как парочка беседует с толстяком Бексом. Тот бросил на меня взгляд, словно хотел сожрать, и начал вопить: