Красношейка
Шрифт:
— Штука в том, что если зима будет теплой, они успеют выбрать лучшее место для гнезда прежде, чем другие вернутся домой, — рассказывала Эллен, пытаясь запихнуть термос в и без того битком набитую сумку. — Осознанный риск, понимаешь? Проиграл вчистую или взял джек-пот. Ты сам решаешь. Рисковать или нет. Рискнешь — и можешь однажды ночью окоченеть на ветке, свалиться на землю и не оттаять до весны. А побоишься — и останешься без квартиры, когда вернешься. Такие же вечные дилеммы, с которыми мы то и дело сталкиваемся.
— Ты надела бронежилет?
Эллен
— Да или нет?
Вместо ответа она постучала костяшками пальцев по груди.
— Облегченный, что ли?
Она кивнула.
— Черт побери, Эллен! Я приказал надеть бронежилеты, а не майки с Микки Маусом!
— Ты знаешь, что здесь носят секретные агенты?
— Дай угадаю. Облегченные бронежилеты?
— Точно.
— А ты знаешь, кто я такой?
— Дай угадаю. Секретный агент?
— Точно.
Она рассмеялась. Он тоже усмехнулся. Снова затрещала рация:
«Шестьдесят второй, я Центр. Служба безопасности говорит, что это их автомобиль стоит у поворота на Лёренскуг».
«Я шестьдесят второй. Вас понял».
— Вот видишь, — сказал Харри и с досадой хлопнул по рулю. — Никакой слаженности. Действуют кто во что горазд. Почему там торчит их машина, а мы об этом не знаем? А?
— Проверяют, как мы работаем, — сказала Эллен.
— Так, как они нас проинструктировали.
— От тебя все равно мало что зависит. Так что перестань жаловаться, — сказала она, — и перестань барабанить по рулю.
Пальцы Харри послушно сжались в кулак. Он тяжело вздохнул:
— Да, да, да…
Он проверил, на месте ли табельный револьвер, шестизарядный «смит-вессон» 38-го калибра. На поясе еще две запасные обоймы, по шесть патронов в каждой. Он похлопал по револьверу и вспомнил, что у него истекает лицензия на ношение оружия. Пожалуй, зрение правда портится, ведь зимой после окончания курсов он не сдал зачет по стрельбе. В общем-то, ничего особенного, но с ним такое впервые, и это крайне неприятно. Конечно, ему проще взять и пересдать, а некоторые сдавали стрельбу по четыре, пять раз, но Харри под тем или иным предлогом с этим тянул.
Снова треск в рации: «Пункт двадцать восемь пройден».
— Это был предпоследний пункт в округе Румерике, — сказал Харри. — Следующий пункт будет Карихёуген, а дальше — наши.
— Почему бы им не делать как раньше: просто говорить, где находится кортеж? Кто только придумал эти дурацкие номера? — недовольно протянула Эллен.
— Угадай.
— Секретные агенты! — ответили оба хором и рассмеялись.
«Пункт двадцать девять пройден».
Харри взглянул на часы:
— Итак, они будут здесь через три минуты. Я настраиваю рацию на полицейский округ Осло. Проверь все еще раз.
Рация засвистела, заверещала, но Эллен закрыла глаза и сосредоточенно вслушивалась в череду поступающих подтверждений. Потом сняла наушники.
— Все на месте, все работает.
— Спасибо. Надень шлем.
— Да? Ты думаешь, нужно?
— Ты слышала, что я сказал?!
— Сам надень свой шлем!
— Он слишком маленький.
Другой голос: «Пункт один пройден».
— Черт, иногда ты ведешь себя как полный… непрофессионал. — Эллен надела шлем, застегнула ремень под подбородком и посмотрела в зеркало.
— Да, я тоже тебя люблю, — ответил Харри, рассматривая дорогу в бинокль. — Я их вижу.
На вершине холма что-то сверкнуло. Харри увидел только первый автомобиль в колонне, но он знал состав кортежа: шесть мотоциклов со специально обученными полицейскими из норвежского эскортного отделения, два норвежских автомобиля эскорта, автомобиль норвежской службы безопасности, два автомобиля американской службы безопасности типа «кадиллак», в одном из которых президент. В каком — никто не знает. Или, может, он сидит в обоих, думал Харри. Один для Джекилла, другой для Хайда. А за ними — автомобили побольше: «скорая помощь», «Связь» и несколько автомобилей секретной службы.
— Порядок. — Харри медленно водил биноклем из стороны в сторону. Воздух над асфальтом дрожал даже в это прохладное ноябрьское утро.
Эллен уже различала очертания первого автомобиля. Через полминуты они уже будут на переезде, и работа будет наполовину сделана, а когда эти же автомобили через два дня проедут переезд в обратном направлении, они с Харри смогут вернуться к своей обычной полицейской работе. Она предпочитала иметь дело с трупами в отделе убийств, а не вставать в три часа ночи и сидеть в холодном «вольво» вместе с раздраженным Харри, которого явно тяготила возложенная на него ответственность.
В машине тихо, если не считать сопения Харри. Эллен проверила, горят ли индикаторы раций. Колонна приближалась к подножию холма. Эллен решила, что после работы пойдет в «Жажду» и напьется. Она там заметила парня, — черные локоны, карие глаза и взгляд такой… опасный. Худощав. Интеллектуал, богема. Возможно…
— Какого чер…
Харри уже схватил микрофон:
— Человек в третьем слева окне билетной кассы. Кто-нибудь может сказать, кто он?
В ответ — только потрескивающее молчание рации. Эллен скользила взглядом вдоль ряда билетных касс. Вот он! Она увидела мужскую спину сквозь темное стекло окошка кассира — всего в сорока — пятидесяти метрах от них. Против света четко прорисовывался его профиль. Над плечом выдавался ствол с прицелом.
— Оружие! — закричала Эллен. — У него пулемет!
— Черт! — Харри ногой открыл дверь и, оттолкнувшись обеими руками, выпрыгнул из машины. Эллен смотрела в бинокль на автоколонну. Оставалось всего несколько сот метров. Харри снова заглянул в машину, в руках у него уже был револьвер.
— Это не может быть кто-то из наших. Но возможно, он из секретной службы, — сказал он. — Свяжись с Центром.
— Харри…
— Я сказал! Посигналишь мне, если это кто-то из их ребят.
Харри кинулся к билетной кассе, к этой спине в плаще. Кажется, у него автомат «узи». Сырой утренний воздух огнем обжигал легкие.