Красные камни
Шрифт:
Интересно, набросится ли эта на меня сейчас? Не может у нее быть моей тренировки, и кое-что у меня тут припрятано, лишь руку протянуть. И ребята снаружи наготове - малейший шум услышат, ворвутся. После чего, трясли бы эту тварь, открыто проявившую себя как враг, уже по-полной и без церемоний. Так что, попытайся меня убить, облегчи нам работу!
– Товарищ Смоленцева, а печатал это кто, и когда?
Умная, сообразила. У нас в канцелярии машинка стоит (самое смешное, что именно на ней Валя "Скунс" сей документ и напечатал). А Ганна ведь вроде секретарши, как раз с машинкой работать умеет. В подлинности документа (боже прости мне грех лжи - после у отца Серхио исповедуюсь) у меня сомнений нет - у меня на глазах составлялось (а вот это, чистая правда). Ты
– Товарищ Смоленцева, я и не знаю, что вам ответить! Это... это просто гнусная клевета! Как она может утверждать, что мы против товарища Сталина и Советской Власти - да кто она такая? А товарищ Линник воевал, на фронте кровь пролил, орден имеет!
Слушай, что кричишь - я же сказала, разобраться хочу. Просто потому, что мне Ганну жалко. И я не знаю пока, кто виновен - а потому, этот документ никому пока не передала. Если хочешь мне помочь - то приведи тех, кто правду рассказать может. А я послушаю и решу, договорились?
Тот же день, вечером, разговор наедине.
– Сергей Степанович, так что делать? Ганка, стерва, всех нас заложила! И эта актриса явно ей верит!
– Спокойно, не суетись. Пока официального хода делу не дали. Если она "разобраться" хочет, значит сама не уверена? А улика у нее одна - не будет ее, не будет и дела.
– Так вы хотите... Она же наш, советский человек!
– Правило помните - "можно и должно жертвовать жизнью одного, ради общего великого дела". Но тут нельзя - все же знаменитость, расследование будет всерьез. Да и муж ее геройский постоянно рядом. А вот если это письмо вдруг затеряется? Если, как говорите, она письмо из сумочки достала, не зная заранее, что случай будет показать - значит, там его постоянно носит?
Лючия Смоленцева.
Меня ограбили. Прямо на площади, возле дверей отеля. На виду у постового милиционера - и более того, в присутствии моего мужа, Анны, Валентина, Марии и еще троих ребят из киногруппы.
Как обычно, мы вышли в девять, машины нас уже ждали, чтобы отвезти на место съемок. Я иду рядом с Юрием, слева от него, сумочку в своей левой руке держу. Анна, Валя и Маша уже садятся в "ЗиМ", что нам выделил Федоров, Дед и Тюлень как бы нечаянно у подъезда задержались - как и по тактике положено, чтобы охраняемый объект и телохранителей одной очередью или гранатой положить было нельзя. И тут выскакивает из-за угла мальчик на велосипеде (в самом деле подросток, или просто щуплый такой, я не разобрала), кепка низко надвинута на глаза. Мимо нас проезжая, вдруг выхватывает у меня сумочку и жмет на педали. Я даже ахнуть не успела! И люди на улице - стрелять нельзя. А он за поворот, и пропал. И лишь тогда милиционер засвистел запоздало.
– Что ж вы тут у себя преступность развели?
– говорит Анна федоровскому порученцу и подбежавшему милицейскому патрулю - товарищ Кармалюк, вы уж обеспечьте, чтоб с этим безобразием разобрались. Товарищ Смоленцева свое заявление после оставит, чтоб все как положено было оформлено. А пока что, простите, работа прежде всего - Люся, там ведь только твои личные вещи были? Тогда поехали - съемки ждут.
На публику сыграли. А в машине, без посторонних (шофер не в счет, при поднятой перегородке он нас не слышит) я со злорадством представляю, что будет с тем (или теми) кто мою сумочку откроет неаккуратно. Сколько вчера ребята возились, ее готовя. И то, что произойдет, как раз с моей стороны для Сергея Степановича и прочей компании будет выглядеть естественно - мы же киногруппа, у нас всякое декорационно-гримерное имущество быть должно. Предполагалось, что сумку у меня из гримерки и украдут - ну а заговорщики здесь выходит, сами додумались до того, что у нас в Риме уже творят иные антиобщественные элементы на мотороллерах?
Валя предлагал туда светошумовую гранату зарядить. Но если в полуметре от глаз вспыхнет, это на всю жизнь слепота вероятна - Анна сказала, зачем несознательных ребят калечить? Потому, положили мы в сумку баллон с несмываемой краской (Юрий говорил, тоже из будущего идея), смыть можно, но надо знать, чем - и уж точно, не водой и мылом, и даже не бензином, керосином и спиртом. А еще это пахнет премерзко, и если в глаза попадет, необратимого вреда не будет, но неприятнейшие ощущения обеспечены. Милицию сориентируют, искать личностей со следами "крови" на одежде и теле - надеюсь, заговорщики не станут зачищать концы совсем уж радикальным способом, как Ганну? Впрочем если даже - этих мне нисколько не жаль.
И ждем, какой следующий ход от наших карбонариев будет, выходите из тени. Несговорчивая я и упрямая, разобраться пытаюсь, не впутывая ГБ, и защищаясь штучками, эффектными, но совершенно не в стиле любой Конторы. Кроме "инквизиции" конечно - но пока что не знают во Львове наши методы, не работали мы пока здесь.
Но это все будет после. А пока - съемок никто не отменял. Стою на стене, у меня в руках винтовка СВТ с оптикой, а внизу армия врагов. Переодетая массовка - а я стараюсь себя в том веке пятнадцатом представить. Чего я больше всего на свете боюсь, до ужаса - если вдруг окажется, что случится что-то по-настоящему опасное, и у меня смелости не хватит, как тогда после в глаза буду смотреть моему рыцарю, Анне, и их товарищам, кто меня за равную себе считают, или девчонкам из нашей Школы, кто на меня равняются, искренне верят, что я как Софи Лорен в том фильме, где она меня играет, и немцев убивает сотнями, как мух. Потому хочу себя испытать, чтобы уверенной быть - с парашютом прыгала, теперь мечтаю в аэроклуб, хотя бы на По-2 научиться летать, вот представляю, что Юрий ответит, когда мы в Москву вернемся и я ему об этом желании скажу. А пока что, только кино мне и остается, роли героинь на себя примерять. И то, "Иван-тюльпан" как водевиль был, не всерьез - ну где вы в жизни партизан верхом на медведях видели? И кто на войне, дуэльные правила соблюдает - это к эпизоду, где я и Жерар Филип на шпагах деремся, а все смотрят, и русские и французы, про войну забыв? Сейчас больше на жизнь похоже - даже наш будущий Великий Режиссер сказал, "Люда, у вас отлично получается". А я всего лишь играю себя - вообразив, что это не кино, а всерьез.
Мы стоим на городской стене - гости из будущего, все четверо, и магистратские, и городская стража, и просто народ. Ждем возвращения послов к осаждавшим - шестеро самых уважаемых граждан города, представители всех гильдий, и еще настоятель католического храма, чтобы не было сомнений в их свидетельстве. И один из них - отец пани Анны (тоже моя роль). Ее снимем отдельно - мне переодеться минута, прямо поверх одежды из века двадцатого, натянуть длинное и широкое платье с глухим воротом и длинными рукавами.
– Люся, ты хоть выражение лица меняй - говорит мне Анна - все ж героини твои, разных эпох.
Внизу на поле солдаты католического войска вкапывают шесть столбов. Затем выводят и привязывают к ним всех шестерых посланников, обкладывают хворостом. Хотя Валя Кунцевич (взявший на себя роль военного консультанта) утверждал, что никто бы не стал в той обстановке возиться с кострами - поставить на колени и саблей рубануть, куда проще. Расстрел - да вы что, в то время огнестрельное оружие уже было хорошо известно, но даже один выстрел из тогдашней "ручницы", это такая процедура, да и порох еще дорог.
– А с чего бы главпопу так зверствовать? Не дурак ведь - должен сообразить, что легче убаюкать обещаниями, "ну а вешать будем после".
– Так вера ведь христова. Если ему предложили на распятии клятву дать. И нарушить - свои не поймут. Да и враги у Крамера есть - после в Рим донос напишут, что допустил святотатство.
Все против городских ворот происходит, а где бы горожане возвращения послов ждать могли? И на случай, если защитники Дрогобыча вылазку сделают, строится рядом полк немецких ландскнехтов - каски с рожками, как у солдат вермахта (немецкие трофеи и есть), только в руках пики а не "шмайсеры". И важные паны на конях, и челядь, и просто зеваки, из вражьего войска.