Красные Орлы
Шрифт:
– Не в духах, Андреич, это точно. Илья, пойди, потрынди с ним, - Самбрера предлагал хороший дипломатический вариант Бекасову.
– Я ему звонил сегодня, так он обругал меня и трубку бросил. Не…не пойду. Давай ты, дед. Андреич стариков не больно убивает, - дедок поморщился и полез на порог.
Минут через пять всем стало понятно, что миротворческая миссия провалилась. Машка наблюдала за всем этим со своего крылечка. И знаете, что? Слегка волновалась…
Самбрера почесал в затылке под кепкой своей вязаной, и увидел Машку.
– Маня, подь сюды, - Машке не улыбалось участвовать в собрании, но отказать не смогла.
– Что, деда? – подползла медленно, с неохотой.
– Давай ты, теперича.
– Я??!!! Да он меня в окно выкинет!!! – судя по лицам, мужики тоже так считали, - Вы что, народ?!
– Марья Сергевна, иди. Тебя он послушает. Что случилось, не знаю, но такого концерта от Андреича я еще не видал. Может, горе какое? Письмо получил, а? Или телеграмму? – Федя искал любые варианты помощи капризному пациенту.
– Не приносила я ему ничего! – ввязалась в разговор, проходящая мимо собрания почтальон Нина Протасова, - Может, звонил кто, а?
Теперь все, включая Нину, смотрели на Машку.
– Не пойду я никуда. Вы что, не видели, как он меня гонял?
– Машка, иди. И давай там…погромче. Может, психанет и выдаст что там у него?
– Василь Иваныч, вот Вы придумали! Меня на амбразуру?!
– Не тронет он тебя. Иди, сказано! – и все согласно забубнили, однако в глазах селян ясно читалось: «Прощай, Маша».
Пришлось идти. Машка сама время от времени вспоминала и пощечину Волохову и слова его подлые, но злости особой уже не чувствовала. Прав был Самбрера. Отходчивая. Машуля никак не могла понять, с чего тогда у Волохова «кукушка улетела»? Сидели, тихо, мирно… И на тебе.
Потопталась у кабинета, потом рискнула дверь приоткрыть и заглянуть одним глазком. Волохов стучал по клавиатуре и лицо его … Да и фиг с ним! Машка обозлилась совершенно. Подумаешь, барин какой. Народ за него беспокоится, а он вздумал капризничать!
– Михаил Андреевич, добрый вечер, - смелость Кан убывала по мере того, как глаза Волохова темнели от злости.
– Не вызывал.
– Я сама вызвалась.
– Что нужно?
– Нужно, чтобы Вы дали возможность доктору сделать перевязку.
– Это к работе не относится. Можешь быть свободна, - Мишка старался не кричать.
– Я и так свободна, - ну, не поняла она состояния босса и получила по полной.
– Правда? Ну, давай, поведай о своей свободе. Все ли нравится? Как там Бабья коса? Альбертик не оплошал? Нет? – вот хамло!!!
– Это не твое собачье дело. Еще раз по морде захотел? Запросто, - почти по слогам произнесла смелая Кан.
– Руки переломаю, если еще раз ко мне прикоснешься!!! – взревел Волохов.
– Да, конечно!!! А чего же еще от тебя ждать??!! Самодур! У тебя в голове что, взрыв что –ли?!! Мозги разнесло по углам?! Тебе повязку надо сменить!!! А я так и быть, по причине твоей безмозглости не стану обижаться на твои хамские замечания и пошлые двусмысленности!!! – понесло и Машульку!
Мишка взвился с кресла и ринулся к Машке!! Навис и выплюнул злую речь.
– Я не желаю слушать нотаций от какой –то залетной дешев…- и остановился, заткнулся, захлебнулся словом неприличным и оскорбительным.
Машка поняла, что он хотел сказать, и сама замолчала, правда ненадолго.
– Ну, давай…говори. Дешевка? Шалава? – глаза подняла на него до того огромные, что у Мишки дыхание сбилось, - За что, Миш? Что я такого сделала, чтобы вот эти слова в меня летели?
Мишка и сам понимал, что творится с ним странное, необъяснимое. И Кан тому причиной. Так же понимал, что орёт он и пугает девушку вовсе ни за что. Гнев слетел, как осенний лист с дерева и …
– Машка, извини, - тяжело произнес, вязко так.
Вот они, бруталы и властелины. Есть в них и привлекательность, но больше горя и разочарования. Да и сами они, такие вот несгибаемые мужики иной раз маются собственным характером. Извиниться, запросто и душевно, это же целый подвиг!
Маша услышав голос, которым сказаны были эти два простейших слова, поняла кое –что. Может именно сейчас и снизошла на нее мудрость? Человеческое что –то? Характер свой она уняла и приняла искренние, тяжелые слова грозного босса.
– Миш, может я тебя обидела чем –то? Ну…то есть, обидела, даже наверняка. Я- то не обижаюсь, ты просто скажи, что случилось? У тебя горе? Может, помощь нужна? Ты только намекни. Не молчи, пожалуйста.
Волохов даже глаза прикрыл. Ну, что ей ответить? Как ей объяснить то, чего он и сам толком не понимает? Мишке было совершенно ясны только две вещи: ему НЕ нравятся шуры –муры Кан и Мазура и он, определенно, НЕ влюблен в Машу. Отсюда вопрос, с чего он так бесится, а? Вчера увидел, как парочка миловалась у деда Самбреры на крыльце и чуть не разогнал их обоих! Федюня еще взбесил – лечись, лечись… Совесть грызла за то, что обидел Машку. А в башке постоянно крутилась мысль, что Кан его Заноза и больше ничья! С фига ли? Вот загадка! Ладно бы Заноза в сердце, так ведь не в нём, а совсем в другой точке организма, той, что начинается на букву «ж».
И вот стоит перед ним сейчас эта Заноза и больно жалит взглядом своим бархатным, сочувствующим. Тревожится за него? Да чтож такое, то?!
– У меня тоже…личная причина, - с одной стороны солгал, а с другой нет!
Ведь это в его, личной, голове творится и множится хаос, а значит, причина личная и точка!
Машка наблюдала за выражением лица босса своего и ощущала буквально физически, его душевные терзания. Ну, по крайней мере, ей так казалось. Его женщина бросила?! Та самая, которая «не в пример ей, селёдке»? А если изменила, а? Тогда у ее босса полный кирдык! Машка могла понять, как никто другой, что такое разбитое сердце, потому и прониклась к Волохову и принялась утешать. Сочувствовала искренне, и совершенно не осознавая, сделала то, что делала обычно ее мама, помогая отцу преодолевать мелкие и крупные жизненные трудности.