Красные Орлы
Шрифт:
– Ладно… - покорно согласилась Заноза, залезла маленькой ладошкой под его футболку и провела по животу, - Только потом…
– Ага…- и снова целовал ее губы, сладкие до жути, - Маш…
Ничего он не успел сказать, потому, что на тропинке за банькой услышал голоса. Маша тоже услышала, но Мишку не отпустила! Вцепилась в его ремень и удерживала! Мишка сам прекрасно держался за очаровательную попку Кан, но при этом искал все возможные варианты для продолжения сладкого беззакония и желательно без отлагательств. Пока фокусировал свой взгляд, оторвав его от смуглой, округлой груди Маши, заметил, что на старой баньке проушины на которых крепился здоровый навесной замок, проржавели. Увидел в том шанс, и подхватив Машку, сделал два шага в сторону двери. Там он треснул плечом о дверцу, проушина повисла на одном гвозде и закачалась! Втянул себя и Кан в баньку. Вовремя, надо заметить. По тропинке прошла толпа парней и девчаток. По июньскому приятному вечеру шли куда –то… Судя по пути движения к Бабьей косе.
Банька маленькая, старая, но не заброшенная. Сладко пахло в ней травами, оконце прихватило паутинкой, легкой, будто пух нитяной. В мутное стеклышко солнце кинуло свои последние лучи, яркие, багряные, бедовые. Такие же горячие и красивые, как сама Машка. Сарафан сполз до пояса, обнажая хрупкое, изящное тело. Грудь трепетная, вздымалась возбужденно, маня целовать ее. Глаза полузакрыты, блестят, приглашают, даже просят о чем –то… Мишка знал, о чем просят и не отказал им. Провел большими ладонями по ее талии, смахнул легкое платьице на пол и залюбовался смуглым, подтянутым телом. Не знал он сейчас, чего хочет больше, смотреть или схватить, подмять под себя и дать волю своему отчаянному желанию.
Машке стало жарко от его взгляда, опалило щеки. Смутилась Машка и дернулась девичья рука в древнейшем жесте –прикрыться. Мишка не дал. Схватил маленькую ладошку и прижался к ней лицом.
– Не прячься от меня, Маш. Ничего красивее я не видел еще… - и что ответить?
Не сказала ничего, шагнула ближе, обняла и прижалась к сильному телу. Услышала, как громко бухает его сердце, почувствовала, как напряглось, железным стало его тело. Желание накатило еще сильнее. Вот уж маленькие ручки схватились за его футболку, снимая, большие помогли… Стон желания, от соприкосновения двух отчаянно жарких, гладких тел. В секунду взметнул Мишка легкую девушку на себя, в два шага достиг деревянной, широкой скамьи, опустил на нее аккуратно ношу свою драгоценную и стянул последнюю кружевную преграду.
А потом было все, что описать невозможно, но забыть никак нельзя. Мишка запомнил в мельчайших деталях свою маленькую возлюбленную. Черные, сияющие глаза, губы, которые закусывала она белыми зубками, когда не могла сдержать стонов удовольствия, длинные волосы, что касались его широкой груди, лаская не хуже шёлка. Нежная шея, которую так покорно подставляла она под его жадные губы. Грудь, упругая и круглая, что нравилась ему бесконечно, плоский живот, подрагивающий всякий раз, когда он прикасался к нему губами и языком, и та самая, сводящая с ума маленькая, упругая попка. А еще гладкие ножки, что так удобно устраивались на его пояснице…
А Машка плавилась в его руках, забыв обо всем. Ничего не запомнила, кроме самого главного. Мишка с ней, в ней… И он тот самый, которого хотела она невероятно. Ласкал он жарко, был ненасытен, жаден в своей любви, и это тоже запомнила Маша. И еще свой взрыв финальный! Чудовищный по силе и яркий до фейерверка в глазах. А потом минуты невесомости в которой рядом с ней был он, Мишка Волохов, ненавистный когда –то ей, босс, шеф, барин…
Мишка ухнулся в сияющую пустоту вслед за Машкой и метало его там, как малую искру по ветру. Он крепко сжимал в руках податливое, гладкое тело, даже в момент наивысшего удовольствия, боясь отпустить, утратить свою любимую Занозу.
Спустя какое –то время, когда сердце перестало колотиться о ребра, а разум начал возвращаться, Мишка покрепче ухватил Занозу, приподнялся, уселся на скамье, прижавшись спиной в гладким бревнам баньки. Машку удобно устроил на своих бедрах, а она, счастливая и уставшая от любви, опутала, оплела его руками, ногами и волосами. Ткнулась носом в шею, в то самое место, где она плавно переходила в широкое, крепкое плечо. Мишка гладил ладонями ее спину и шикарную попку, поражаясь тому, насколько эта простая ласка может быть приятной ему самому. Будто в ладонях сейчас сосредоточился весь его нервный центр!
Солнце село, в баньке было полутемно, но ровно настолько, чтобы видеть друг друга.
– Миш, а ты правда ждал бы меня до ночи? – задала Машка мучавший ее вопрос и очень надеялась получить утвердительный ответ.
– Правда.
– Вот стоял бы тут один и … А долго бы ждал? – глупые девичьи вопросы сыпались из Машки и нереально умиляли Волохова.
Он и сам сейчас готов был трындеть что –то очень легкомысленное, и в то же время, важное.
– Долго, Маш.
– Ну, предположим. А если бы понял, что не дождешься? – Машка упорствовала, желая услышать от него чего- нибудь эдакое, романтичное.
– Пошел бы к тебе. Если бы ты не пустила меня в дверь, я бы полез в окно, - Машка фыркнула, услышав то, что хотела услышать.
– А если бы кто –то увидел? Миш, ты подумал об этом? – Мишка поцеловал Машкину шею с огромным удовольствием и ответил.
– И что? Пусть смотрят, - вот тут Машка удивилась.
– В каком смысле? Что значит «пусть смотрят»? Ты представляешь, какой хай поднимется?? Сегодня дважды чуть не запалились, Миш.
– Ну, рано или поздно узнают. Так какая разница когда? – а вот на этом месте Мишкиной речи, Машуля застыла, как –то даже в транс впала.
– Миша, я вот не поняла сейчас. Зачем это всем знать? Для чего? – а вот тут Мишка напрягся.
– В смысле? Маш, вот странная ты. Мне нужно девушку мою скрывать? – чего?!!!
– Какую такую «мою девушку»? Миш…это как это? – Машка отлепилась от Мишки и сидела сейчас на нем обнаженная, начинающая закипать привычной легкой злостью к Мишке.
– Что как? Ты моя девушка и я не вижу никаких причин, предпосылок, скрывать это от селян, - до Мишки начало доходить, что желания у них немножечко разные.
– Я не говорила тебе, что я твоя девушка. И если уж на то пошло, ты не предлагал мне ею стать.
– А, понял. Маш, стань моей девушкой, - сказал Мишка, не надеясь уже на положительный ответ, поскольку сияние из Машкиных глаз ушло, остался только сердитый блеск.
Если бы Мишка вот сей момент признался ей в своих горячих чувствах, то может и «пронесло» бы. Но он замешкался, и у Машки на фоне мощного эмоционального стресса в голове сложилось совершенно неправильное предположение. Она сию минуту придумала и приняла, как единственно верную версию, то, что Мишка, которого бросила девушка, просто поленился искать себе замену для постельных утех и взял то, что было под рукой. И это не было странным, учитывая его мнение о ней, как о доступной дешёвке!