Красным по белому
Шрифт:
— Нет ничего важнее семьи.
Два брата сидели друг напротив друга в небольшой курительной комнате.
— Именно поэтому ты сбежал? Мама очень расстраивалась.
— Я думаю, она бы расстроилась еще больше, если бы ее младшего сына убили по приказу старшего.
— Чушь.
— Я знаю. Якоб писал мне, да и от тебя письмо мне тоже передали. Старый добрый дядюшка Грегор… Весельчак и альмаро. Ему даже возраст не мешал волочиться за девушками.
Ксавье вспомнил своего дядюшку. Невысокого, круглолицего, лысоватого. Чем меньше
Как выяснилось — то, что ты выглядишь безобидным, вовсе не означает, что ты и на самом деле неопасен. Даже веселый и добродушный старичок может заказать убийц для своего племянника, чтобы освободить трон.
— Кто ж мог подумать, что ему понадобится власть.
— Власть, братец, это такая штука — ее всегда мало. И сейчас у нас пойдет разговор как раз об этом. Ты знаешь, чего от меня хочешь этот ваш… господи, шнееландский… маршал?
В голове Ксавье внезапно всплыли циркулирующие по стране слухи о связи между королем и Первым Маршалом, осуждаемой богом и людьми. Да нет. Не может быть.
— Что? — спросил он внезапно охрипшим глосом.
— Чтобы я отдал Драккен Шнееланду!
Фух. Подождите минутку…
— Но… ведь… — Ксавье озадаченно подвигал руками, пытаясь показать, что между Шнееландом и Драккеном как бы нет общих границ.
— Ну, не самому Шнееланду. Маршал собирается объединить воедино все Белые земли и предлагает Драккену присоединиться.
— Маршал? Он что, хочет стать императором?
Сама мысль об объединении Белых земель не вызывала у Ксавье никаких моральных препятствий, но… Император Рихард? Хотя…
— И ты не хочешь?
— Разумеется, не хочу! Это же кабала! Полный отказ от… от… от всего! От нашей земли! От нашей истории! От предков! От…
— От власти.
— Власть он, как раз, оставляет.
— Погоди. Это как? Может, ты неправильно понял и тебе предлагают союз?
— Оливер, я все ж таки не наш отец и не пропил мозги… прости, не хотел тебе напоминать…
Ксавье дернул щекой. Да, не самые приятные вещи вспомнились при одном упоминании об отце.
— Так вот — маршал предложил именно присоединение к этой будущей империи. Я останусь герцогом Драккенским, но при этом надо мной будет властитель. Император.
— Император Рихард.
— Нет… кажется. Маршал этот вопрос искусно обходил в обсуждении, но, сдается мне, он старается не для себя. Для кого-то другого, кто, по мнению маршала, лучше подходит на имперский трон.
— Для кого? — слухи о том, что Шнееландом на самом деле управляет не король, а кто-то еще, то ли маршал, то ли кардинал, то ли вообще королева. Не то, чтобы Ксавье так уж хотелось знать, кто этот человек, но… Но ведь интересно же!
Даже под мундиром Черной сотни, даже в груди драккенского вервольфа, даже в груди того, кто убил первого человека в девять лет — может биться
— Этого он не сказал. Намекнул, что этот человек уже управляет Шнееландом, но не афиширует свою истинную роль.
— Разумно. Всегда может найтись свой дядюшка Грегор, но нельзя убить того, кого не знаешь. Так почему ты не хочешь, чтобы Драккен стал частью империи? Тебя лишат власти?
— Нет.
— У драккенцев отберут земли?
— Нет.
— Их заставят говорить на чужом языке?
— Нет.
— Им увеличат налоги?
— Нет.
— Их лишат титулов?
— Нет.
— Их заставят отказаться от своей истории?
— Нет.
— От своей культуры?
— Нет.
— От своих героев?
— Нет.
Ксавье вздохнул:
— Вернер, помнишь, я сказал, что нет ничего важнее семьи? Тебя зовут не в кабалу. Тебя зовут в семью.
— В семью… — буркнул Вернер, — В семьях бывает по-разному… Вспомни хотя бы нашу.
— В семьях бывает по-разному. А в кабале все однозначно. В конце концов — помнишь, как мы всегда заступались друг за друга в детстве?
— Ага, помню. И помню, как братья Зигхардинги разбили мне нос, когда ты связался с их сестренкой. Я не хочу, чтобы дракенские горные егеря, вместо того, чтобы защищать свою родину, гибли где-то за интересы империи.
Вернер закатил глаза, потому что получившаяся фраза, вместо того, чтобы быть осуждающей, прозвучала торжественно и пафосно.
— Наша родина просто станет больше. И наши новые братья придут к нам на помощь, как ты пришел ко мне тогда.
— Не придут, — буркнул Вернер, — Маршал сказал, что не хочет ссориться с берендианами.
Оба брата синхронно и одинаково поморщились:
— Берендиане…
Они помолчали. Потом Ксавье спросил:
— А в чем именно он не поможет?
— В том, чтобы отбить наши родовые земли.
— Это понятно, это понятно… Шнееланд и Беренд сейчас — союзники, ссориться они не захотят… Но…
— Что «но»?
— Подожди, у меня какая-то мысль… Нам не помогут отвоевать наши земли… А что, если попросту договориться с Берендом?
— Договориться с Берендом? — для молодого герцога, как и для любого драккенца мысль о том, что с берендианами можно просто договориться, была абсурдной.
— Сколько раз мы это пробовали… — начал старший брат.
— Мы, — перебил его младший, — Мы, — он обвел себя и герцога рукой, — Драккен. А что, если с Берендом будет договариваться уже Империя?
Осознание потенциального могущества будущей империи Белых земель, несравнимого с силами маленького графства, мешалось на лице Вернера с опасением того, что его могут обмануть при Объединении, сменяемого пониманием, что с такими вещами не шутят. Грядущее Объединение скрепляло государства не столько железом клинков и стволов, сколько бумагой договоров. А в этом случае много зависит от такой вещи, как доверие. Обманешь одного — и лишишься других.