Красный блокчейн
Шрифт:
Он помнил, что был большой корабль. Носовая фигура в виде мощной женщины с растрёпанными волосами смело смотрела вперёд. Кажется, корабль шёл по морю. Брызги, качка. Кажется, главный герой был где-то неподалёку. Кажется, ему угрожала опасность.
И вот, началось.
Хунбиш видел, как женщина начала отрывать себя от уходящей вперёд стрелы корабля. Раздался треск, полетели щепки. Движения женщины были очень страшными, двигалась она не как человек. Да она и не была человеком. Она рвано, неестественно отталкивалась от корпуса корабля, выворачивалась, возилась, пытаясь освободиться. Наконец, это ей удалось. Нестерпимый
Не давая себе времени насладиться моментом – а ведь, наверное, у женщины всё затекло в долгих годах неподвижности – она сделала деревянный шаг к герою. Так не ходят! Она двигала ногу явно впервые в жизни, неумело, рывками. Тело явно плохо слушалось её. Но, несмотря на это, она бросилась на героя, а тот отважно вступил с ней в драку.
Нос корабля разлетелся, переломленный надвое бушприт рухнул в море, в сторону упал штурвал, люди с криками сыпались за борт. Что было дальше, Хунбиш не помнил. Но, конечно, герой должен был победить эту женщину.
Вот именно то же самое, из детства, одновременное смешение ужаса и восторга сковало сейчас Хунбиша. Он молчал. Каким-то образом было понятно, что вопросы здесь задаёт не он. Не на том он уровне, чтобы спрашивать этого человека. Он будет слушать и соглашаться. Или не соглашаться, – отчаянно подумал Хунбиш.
– Я Владимир, – сверху упали, наконец, понятные слова от металлической женщины. – Когда дед моего отца пришёл сюда, он принёс знание и силу. Он приплыл на сотне больших кораблей с двумя своими братьями. И показал, как защищать себя. Показал, как вам жить в мире между собой. Укрепляться внутри. Чтобы становиться сильнее снаружи. Когда сюда придут твои предки. Когда вы придёте сюда. Через двести пятьдесят лет. Вы принесёте знание и боль. Вы научите терпеть. Научите долго думать перед тем, как что-то сделать. Покажете, что такое простор. Дадите умение любить простор. Передадите знание о том, как разные народы могут жить под одним правлением. Наш народ умеет учиться. И понимает, как тяжело достаётся знание. Понимает, сколько веры нужно для того, чтобы впустить в себя знание. Впустить и дать ему прорасти.
Мужчина замолчал. Он не ждал ответной реплики. Просто остановился в том месте, где счёл необходимым. Было непохоже, что он любит произносить длинные речи. Он смотрел сквозь Хунбиша – куда-то через него, вдаль. Наверное, можно было задать вопрос. Разобраться, что же вообще происходит. Что от него ждут.
Хунбиш обратил внимание, что Владимир держит в правой руке богато украшенный камнями бокал. В это же самое мгновение и сам Владимир посмотрел на кубок – удивлённо и с досадой. Повертел его. Поставил вниз, в серую мглу.
Раздалось жужжание. Владимир поморщился. Отодвинул в сторону топор и взял со стола телефон. Приложил к уху. Он не сделал никаких жестов для Хунбиша. Было понятно, что следует просто ждать, пока он освободится. Владимир слушал. Потом начал говорить. Нужно было потерпеть – секунд двадцать, чтобы услышать перевод.
Пауза. Лицо Владимира оживилось, он стал говорить с явным удовольствием. Потом засмеялся.
– Нет, – бесстрастно произнёс женский голос, накладываясь на смех Владимира. – Это мы обсудим на следующей встрече. Тут тоньше нужно. И одновременно – смелее. А вообще, тебе бы этих холопов сечь нужно. Им же синие шепчут в ухо. И они делают так, как этим нужно. Не бережёшь ты казну.
Пауза. Дальше снова железные слова. Женщина не умела верно интонировать окончания предложений, и заканчивала их на подъёме. Хунбиш каждый раз ошибался, ожидая продолжения.
– Да. Они дураки. Не поверили, что мы будем стоять столько, сколько нужно. А как не верить. Ты же должен помнить. Наши восемьдесят лет назад Стамбул брали. Прикрутили к кораблям колёса и подъехали прямо к ним под стены. Дураки. А под Севастополем. Да. Пришлось нам постоять. Встали в одной стреле от города. Полгода стояли. Потом перекопали поле там, где ты сказал. И нашли трубу с водой. Разрушили её. Византийцы сразу сдались. Не могут они без трубы. Ха. Ха. Ха.
В середине перевода Владимир сказал что-то короткое и отбил звонок. Положил телефон на столик. Посмотрел на Хунбиша. Снова стал говорить, а потом сделал жест рукой – это было похоже на бросок невидимого теннисного мячика.
– Не знаю, – услышал Хунбиш женский голос. – Если думаете, что прослушивают, то разбирайтесь. Всё, заканчиваю.
Владимир посмотрел на него, кивнул. А потом начал удаляться – вместе с креслом и столиком. Словно бы сидя отъезжал по невидимым рельсам. Со всех сторон на это место наползли клочки тёмного тумана, закручиваясь в спирали.
– Тебе нужно закончить поиск, – услышал Хунбиш железный голос. Его полностью окутал рваный сумрак. – Одна подсказка в твоей руке. Сроки сжатые. Не рассупонивай. Возвращайся. Завтра в двадцать три сорок пять будешь по этому адресу. Будь вовремя. Олег Кириллович. Запомни. Олег Кириллович.
В голову Хунбиша кто-то словно бы поместил кусок карты вместе с фотографией места. Странным образом эти разные по формату картинки дополняли друг друга, создавая объёмное изображение и дома, и его адреса. Он узнал эту точку на карте.
В этот момент его начало закручивать. Стало непонятно, где какая сторона. Он подтянул к груди руки и попробовал опереться, но они просто провалились в марево, не встречая никакой поддержки. Что-то ударило его в лицо. Он попробовал вдохнуть, но вышло только сипение, дыхание перехватило, и его грудь мгновенно залил панический жар. Тогда он крутанулся всем телом, и за что-то зацепился.
Его потащило за собой в водоворот, завертело, а потом он остановился, завис, и увидел перед собой дрожащую мембрану. Она была матовой, полупрозрачной, туго натянутой и эластично подрагивала. С другой стороны мембрана была продавлена чем-то тёмным. Было видно, как несколько чёрных точек заставляют прогнуться мембрану в сторону Хунбиша, а рядом с точками расплылось большое бесформенное пятно.
Хунбиш сделал гребок в сторону точек и неожиданно понял, что это следы подошв. Картина перед глазами приобрела, наконец, хоть какой-то смысл. Всё это выглядело так, будто бы он парил под натянутым просвечивающим батутом, на котором стояли три человека. Большое пятно обратилось в лежащий силуэт.
Он сообразил, что всё то, что создаёт напряжённость на мембране – следы и фигура распластанного человека – что это может служить проколом, через который можно проскользнуть на ту сторону. И сразу же после этого озарения его потянуло к неподвижному силуэту. Потом все мышцы сократились, будто бы его ударило током, между глазами возникло неприятное жужжание, и его через черноту продавливающего мембрану тела вытолкнуло наружу.