Шрифт:
Глава 1. Пламя для ведьмы
Жизнь начинается внезапно, да и смерть, в большинстве случаев, происходит неожиданно.
Некоторые события чётко разделяют жизнь на «до» и «после».
То туманное утро не обещало стать трагическим. В нём не было ничего особенного.
Старый сундук, служивший мне кроватью, за последние месяцы укоротился настолько, что ноги отказывались помещаться под куцее детское одеяльце. Тёмный, продуваемый всеми залётными
За ней сейчас стояла подозрительная тишина.
Так тихо себя эта парочка никогда не вела. Вечерами они бурно предавались сексу, а утро предпочитали начинать с не менее бурного выяснения отношений.
– Мама? – нерешительно подала я голос, переживая, как бы за проявленное беспокойство не огрести по шее.
Тишина за дверью с каждой секундой тревожила меня всё сильнее.
На мой решительный стук ответа не последовало.
Толкнув дверь, я заглянула в комнату и увидела жуткую картину.
Мать, скорчившись в углу на кровати, испуганно обхватила колени руками. Глаза у неё были полны запредельного ужаса, совсем как у ребенка, потерявшегося на улице.
Рядом с нею лежал на животе её любовник, широко раскидав длинные руки и ноги. У него под лопаткой у него дерзко торчал нож.
Крови почти не было. Лишь несколько багряных капель окрасили сомнительную белизну простыни.
Прежде, чем я успела испуганно завизжать, раскатистым басом ударило по стенам:
– Клойс? Эй, Клойс? Хоть девка тебе осталась отменная, всё равно пора уходить. Давай, поднимайся! Живо!
Сначала я увидела ноги. Огромные. Потом, подняв голову, встретилась взглядом с разъяренным троллем.
Нет, то, что тролли это всего лишь выдумка суеверных северных горцев я знала. Просто мужик, с его широченными плечами и окладистой неухоженной бородой, на тролля походил до невероятности.
Троль замер, исподлобья оглядывая открывшуюся взгляду сцену.
Потом, шагнув к кровати, коротким, заскорузлым пальцем надавил на то место, где у покойника должна была быть сонная артерию, будто нож в спине недостаточно красноречиво свидетельствовал о смерти его напарника или подельника, или кем он ещё там ему приходился?
– Он не дышит! – протянул мужик, с обвинением глянув на мать. – Он мёртв, слышишь?! Ты!? – повернулся он к ней. – Это ты его убила? Отвечай!
Схватив мать за плечи, он рывком сорвал её с кровати – силища в нём была богатырская, по мелочам не растраченная.
– Хотела, шлюха, чужим добром поживиться?! Сейчас ты у меня узнаешь, как обирать честных людей!
– С ума сошел? – пыталась урезонить его мать. – Зачем мне его смерть? Да у него с собой денег даже расплатиться не было!
– За это ты его и порешила? Да?
На пороге возникли ещё две упитанные рожи. Я, по наивности,
Но «рожи» предпочли присоединиться к троллю. Держать сторону слабого редко бывает выгодно, к тому же это часто и небезопасно.
– А ну-ка, ребята, держите-ка шлюху крепче! – приказал тролль свои подельникам. – Я сейчас проучу эту шлюху. А ну, отвечай, зачем ты укокошила нашего друга?
– Да кто ты такой, чтобы меня допрашивать?! – никогда не отличавшаяся кротким нравом, запальчиво выкрикнула мать. – Отвечу, если что, Дознавателю. А ты – ступай к Слепому Ткачу!
Тролль короткопалой клешней ухватил мать за шею.
– Дерзишь, гадина? Много о себе возомнила, маговская подстилка!
Мать хрипела, тщетно пытаясь разжать его пальцы на своём горле.
Напуганная и возмущенная, я применила Силу. Ту самую, что строго-настрого наказывалось таить и прятать.
Рой оранжевых искр полетел в наших мучителей. Магические угольки опалили косматые бороды, кустистые брови, оголяя шишковатые затылки, негуманно лишая вшей законного местожительства. По комнате распространился запах жжёной пакли.
В следующее мгновение мужики уже неслись по коридору, дико подвывая:
– Люди! Ведьма! Ведьма! Пламя – для ведьмы!!!
Мать, жадно ловя ртом воздух, держалась руками за распухающее горло. Я испуганно к ней припала.
– Что же ты натворила, девочка моя глупая? Я же тебя столько раз предупреждала. Но ничего, Одиффэ, ничего… мы выберемся.
– Что мне было делать? – заломила я руки в отчаяние. – Он бы убил тебя!
– Ведьма! Ведьма! Пламя для ведьмы! – ревела собирающаяся под нашими окнами толпа.
Взгляд матери сделался затравленным, почти безумным:
– Вставай! Вставай же! Нужно бежать.
Но сбежать мы не успели. Разъяренная, разгоряченная свора ворвалась в комнату. В считанные секунды нас скрутили и с гиканьем выволокли на улицу. Не обращая никакого внимания на мольбы и просьбы, привязали к столбу.
«Ведьме – пламя! Ведьме – пламя! Ведьме – пламя!» – неслось со всех сторон.
Жутко разевались рты, щелкали зубы.
– Ведьме – пламя!
– Нет!!! – завизжала я, забившись в истерике. – Не хочу умирать!!! Не хочу!!! Не надо, пожалуйста! Не убивайте…
В лицо ударило тухлое яйцо. Разбившись, противной кашей поползло по коже. Потом ещё одно. И ещё. В ушах звенел смех.
Сорвав горло, я уже не могла кричать, и лишь стонала, не в силах увёртываться от метких ударов. Сквозь слезы, размывающие очертания предметов, мы смотрели как наши убийцы разбрасывают вязанки хвороста вокруг шеста.
– Смочи, – советовали безымянные голоса. – А то проклятые прислужницы Слепого Ткача не помучаются как следует. Быстро сдохнут. Никакой потехи.
– Пощадите хотя бы ребенка! – в отчаянии закричала мама.