Красный флаг: история коммунизма

Пристланд Дэвид

Ситуация в Греции и Югославии не представляла особой угрозы Народному фронту. На юге Европы были другие места распространения радикального коммунизма: меньшинство итальянских коммунистов отличалось серьезным левым уклоном. Партии Западной Европы склонялись к умеренным взглядам, однако радикализм левого крыла породил опасения того, что умеренность Народных фронтов Запада была лишь профанацией. Эти опасения стали основным фактором перехода от шаткого мира к холодной войне. Народный фронт прекратил свое существование [470] .

470

Формально «фронты», как правило, сохранялись, но в стране ликвидировался режим политического плюрализма.

VIII

Споры о причинах холодной войны, эпохального противостояния либерализма и коммунизма, ведутся до сих пор. Эта книга мало подходит для их детального обсуждения. Запад традиционно обвинял во всем коммунизм и лично Сталина, которым двигало стремление к мировому господству; «ревизионизм» 1960-х предъявил обвинения капитализму, жадно захватывающему мировой рынок. Тем не менее ни одна точка зрения

не объясняет всю сложность данного явления^{540}. Никто не хотел новых конфликтов, однако, учитывая недоверие, возникшее между СССР и Западом еще во время войны, неудивительно, что коалиция распалась. Главную роль в этом сыграло все же непоследовательное поведение Сталина: при том что он надеялся на продолжительный мир с Западом, он никогда не отказывался от мысли, подпитываемой идеологическими рассуждениями, что капитализм и социализм находятся в постоянном конфликте и что социализм в конце концов одержит победу. Сталин также 'Искал любую возможность расширения сферы своего влияния^{541}. Со своей стороны американцы и британцы своими действиями Читали подозрительного Сталина.

Сталин, одной из навязчивых идей которого была незащищенность советских границ, прежде всего стремился распространить влияние на соседние с СССР государства. На западе должен был вырасти фронт из «дружественных» восточноевропейских государств, включая, как надеялся Сталин, просоветскую объединенную Германию [471] . На востоке СССР вернул территории Маньчжурии и Курильских островов, ранее завоеванные Японией [472] . На юге было возможно присоединение Северного Ирана, распространение влияния в Турции и Босфоре, господство над бывшими итальянскими колониями в Северной Африке. Такова была программа-максимум. Сталин понимал, что без борьбы ее не удастся осуществить, и все же он надеялся, что многие вопросы можно будет уладить соглашениями с союзниками ^{542} . В сферу влияния США отойдет все западное полушарие и острова Тихого океана, а Великобритания и СССР достигнут соглашения по поводу «мирного разделения Европы на зоны безопасности согласно принципу географической близости» ^{543} .

471

До раскола Германии планировалось, что она станет буферным, а не просоветским государством.

472

Курилы не были завоеваны Японией, они принадлежали ей на основании договоров 1855 и 1875 годов. Была возвращена половина Сахалина, завоеванная Японией в 1905 году. Манчжурию вернули Китаю. В 1950, a СССР передал Китаю также возвращенные в 1945 году КВЖД и Порт-Артур.

Силы и амбиции США были гораздо большими. Американцам казалось важно не допустить повторения кризиса 1930-х годов и не позволить какой-либо одной силе контролировать всю Евразию. Как показала война, изоляция и невмешательство Штатов позволили врагам мобилизовать все ресурсы и своей мощью угрожать США. По всему миру началось строительство разветвленной сети военных баз. Америка к тому же продемонстрировала технологическое и военное превосходство, применив атомные бомбы. США были готовы признать советское господство только над оккупированными Красной армией территориями в Восточной Европе, но не более того. Если бы СССР установил контроль над Западной Европой и Японией, он смог бы рано или поздно бросить вызов Америке, как и нацисты, бросившие вызов всему миру^{544}.

Конфликты, возникавшие на протяжении всего 1945 года вокруг территориальных требований СССР, обострили отношения между США и Советским Союзом. Тем не менее споры по поводу геополитических интересов не всегда были неразрешимыми. На первый взгляд неофициальный раздел Европы в 1945 году мог бы устроить все стороны. Некоторые требования Сталина были выполнены, некоторые нет. Все шире распространялось мнение о Сталине, высказанное Гарри Трумэном в Потсдаме: «Сталин мне нравится. Он человек прямолинейный. Знает, чего хочет, и умеет идти на компромисс тогда, когда не может достичь желаемого» ^{545} . Сталин в самом деле был готов на уступки. Он, например, вывел войска из Маньчжурии и Чехословакии [473] .

473

А также из Северной Кореи.

В 1946 году отношения резко ухудшились во многом из-за непоследовательности Сталина, его оппортунизма и балансирования на грани войны^{546}. Пытаясь распространить советское влияние в Иране и Турции, он спровоцировал подозрения о скрытых мотивах своих действий. Его намерения и действия было трудно предугадать. Осознание того, что США не окажут никакой поддержки СССР, не изменив политическую ситуацию в свою пользу, также способствовало конфронтации. Однако важной силой, повлиявшей на перемену в отношениях, являлась также идеологическая природа конфликта, одержимость обеих сторон тем, что было принято называть «идеологической безопасностью», — одержимость, не позволявшая достичь мира.

Как было показано выше, этот вопрос занимал мысли Сталина Долгие годы. Особенно он начал его беспокоить после войны, так как ослабление идеологического давления после многочисленных контактов с Западом породило надежду на дальнейшую либерализацию как награду за кровь, пролитую на войне. Сталин никогда бы не пошел на это, тем более теперь, когда над ним нависла угроза войны с США. Либерализация означала распространение западного влияния в СССР, принять вызов Запада мог только сплоченный единой идеологией народ. В речи, произнесенной 9 февраля 1946 года, Сталин предупредил о возможности новой борьбы. Это была речь в свою защиту, обращенная к собственному народу^{547}. Однако американцы трактовали ее как признак проявления агрессии. Это, в свою очередь, спровоцировало беспокойство относительно

советской провокации, а также внутренней стабильности США. Заместитель главы дипломатической миссии США в СССР Джордж Кеннан меньше чем через две недели после выступления Сталина послал правительству США известную «длинную телеграмму», в которой утверждал, что Сталин планирует «свернуть» американское влияние на Западе путем распространения коммунизма. Кеннан считал, что Сталин был одержим не идеологией, а обеспечением безопасности; у него имелась «маниакальная точка зрения на международные отношения», корни которой уходили в «традиционное и инстинктивное» для России чувство незащищенности, усиленное коммунистической идеологией и «атмосферой секретности и конспирации». Сталинское правительство готовилось развернуть длительную кампанию, направленную на дестабилизацию Запада. Главным его оружием была сеть агентов и помощников в западных коммунистических партиях: «Будут предприняты попытки к подрыву национальной уверенности, ослаблению национальной обороны, усилению социальной и политической нестабильности, стимулированию всевозможных форм разобщенности… бедные восстанут против богатых, чернокожие против белых, молодые против стариков, приезжие против коренных жителей и т. д.»^{548}. Америка должна была «удержать» советскую мощь в ее нынешних границах, при этом сохранив идеологическое единство и уверенность в собственной силе.

Анализируя намерения Сталина начала 1946 года, Кеннан преувеличил амбиции Москвы относительно Западной Европы. Как Сталин, так и коммунистические партии Запада оставались приверженцами Народных фронтов, несмотря на осложнившиеся отношения. Советские власти не поддержали выступления радикалов в Греции, претензии Югославии также были им неприятны. Обеспокоенность Штатов можно было понять: с их точки зрения, коммунизм шествовал по миру, распространившись в Европе и Азии. Возможно, в Восточной Европе уже ничего нельзя было изменить, но сферы влияния СССР требовалось ограничить. Так как Западная Европа переживала глубокий экономический кризис после войны, администрацию Трумэна все больше беспокоил вопрос идеологической безопасности^{549}. В 1946/47 году Европа пережила трудную (но не катастрофическую) зиму. Американские чиновники предупреждали: если США не окажет Европе помощь, этим воспользуются коммунисты. Согласно представителям новой организации — Центрального разведывательного управления (ЦРУ), основанного в сентябре 1947 года, — «самая большая потенциальная угроза безопасности США» состоит в «возможности экономического кризиса в Западной Европе и последующего прихода к власти элементов, подчиняющихся Кремлю»^{550}. Позиции коммунистов были особенно сильны в Италии. После того как они оказались у власти, появилось опасение, что они будут использовать беспринципную тактику устрашения, которую уже применили в странах Восточной Европы. То, чего Советы не добились силой и оружием, можно было получить путем обмана и запугивания.

Новое отношение США к СССР только усилило неуступчивость и жесткую политическую линию советского руководства, в том числе самого Сталина [474] . ^{551} Их подозрения, казалось, оправдались, когда Трумэн в начале 1947 года бросил вызов коммунизму в регионах западного влияния, а также на радикальном Юге, где дело дошло до вооруженного конфликта [475] . Греция и Турция обратились за помощью в Конгресс США. «Доктрина Трумэна» гарантировала поддержку всем «свободным народам» мира, «оказывающим сопротивление вооруженным формированиям меньшинства или внешним агрессорам, пытающимся их подчинить» ^{552} . В 1948 году были также созданы планы в случае победы на выборах Народного фронта провести военное вторжение в Италию, оккупацию Сицилии и Сардинии и поддержать тайные военизированные организации ^{553} . И все же американцы больше полагались на пряник, чем на кнут. В 1946 году сам Кеннан называл коммунизм «болезнетворным паразитом, который питается только пораженными тканями», и справиться с ним помогут «смелые и четкие меры по решению внутренних проблем» ^{554} . Этот принцип был положен в основу «Программы восстановления Европы», более известной под названием плана Маршалла, осуществление которого началось в июне 1947 года.

474

Большое впечатление на советское руководство произвела знаменитая речь У. Черчилля о «железном занавесе», направленная против СССР, произнесенная в марте 1946 года в Фултоне в присутствии президента Трумэна.

475

Имеется в виду гражданская война в Греции в 1946-1949 годах.

Разработчики плана Маршалла учли проблемы рынка, основанного на свободной конкуренции, возникшие в 1920-е годы, а также политики националистического протекционизма 1930-х. Чтобы не допустить прихода к власти новых нацистов, по мнению Вашингтона, необходимо было стремиться к международному сотрудничеству и свободной торговле. Кроме того, США с их растущим благосостоянием нуждались в новом европейском рынке, особенно немецком. Таким образом, чтобы поднять уровень немецкой и в целом европейской экономики, следовало оказать ей значительную помощь, препятствуя протекционизму. В то же время теоретики плана Маршалла использовали некоторые экономические принципы левых. Они считали, что свободный капиталистический рынок только будет способствовать росту популярности коммунизма среди рабочих. Рабочий класс, маргинальный и незащищенный в 1920-е годы, необходимо было включить в политическую систему и обеспечить более высокий уровень жизни для его представителей. Окончательной целью Маршалла и его соратников была функциональная рыночная экономика, создать которую, по их убеждениям, возможно только с помощью государственного регулирования и рационального использования труда и капитала. Таким образом, к планированию привлекались профсоюзы и наниматели. Создатели плана были уверены, что преодолеть прежние конфликты можно будет только тогда, когда труд и капитал станут работать на повышение уровня жизни всего населения^{555}.