Красный Корсар (ил. И.Кускова)
Шрифт:
– Вы можете смеяться надо мной, называть меня капризной и, может быть, доверчивой, моя дорогая миссис Уиллис, – говорила девушка в ту минуту, когда Уайлдер очутился около них, – но я хотела бы сейчас находиться не на борту этой «Королевской Каролины», а совершить путешествие на том великолепном судне.
– Да, великолепном, без сомнения, но я не знаю, были бы мы там в большей безопасности, чем здесь.
– Смотрите, как аккуратно натянуты канаты! Он выглядит как морская птица.
– А если бы ты назвала эту птицу, сравнение было бы по-настоящему морским, – сказала гувернантка. – Ты выявляешь способности, как будто ты жена моряка!
Гертруда, покраснев, собралась ответить гувернантке
– Ты смутилась, вроде и впрямь думаешь о браке с моряком, – произнесла миссис Уиллис с отсутствующим видом.
– Скажите, миссис Уиллис, это королевский корабль? Он имеет воинственный вид, чтобы не сказать угрожающий.
– Лоцман назвал его невольничьим.
– Невольничьим? Как обманчива его красота, которой я удивлялась! Я не буду больше верить внешнему виду, если столь прекрасный корабль занимается таким постыдным делом!
– Да, обманчива, без сомнения! – громко воскликнул Уайлдер, повинуясь невольному неудержимому порыву. – Я сказал бы, что, несмотря на прекрасные пропорции и удивительную оснастку этого корабля, на всем просторе океана не найдется судна более вероломного, чем этот…
– Невольничий корабль, – сказала миссис Уиллис, обернувшись к молодому человеку, прежде чем он умолк.
– Невольничий, – повторил он с ударением и поклонился, как бы благодаря за подсказанное слово.
Воцарилось глубокое молчание. Миссис Уиллис внимательно посмотрела на взволнованное лицо молодого человека, и на лице ее отразилось какое-то сложное чувство. Затем она стала всматриваться в воду, совершенно отрешившись от окружающих. Гертруда между тем опиралась о фальшборт [19] шканцев, но лица ее видно не было.
19
Фальшборт – легкий пояс бортовой обшивки, возвышающийся над верхней палубой.
Судно в это время проходило у маленького островка. Невольничий корабль стоял прямо на его пути, и все на «Каролине» с глубоким интересом наблюдали, угадывая, возможно ли пройти мимо с наветренной стороны. Этого все хотели, так как каждый моряк считает за честь оставлять за собой почетную сторону при встрече с другими кораблями.
Уайлдер чувствовал, что критический момент приближается. Он совершенно не знал намерений Корсара, и так как тот был вне досягаемости выстрелов из форта, то мог бы легко броситься на свою добычу и овладеть ею на глазах всего города.
Положение двух кораблей благоприятствовало именно этому. Странный и смелый характер подобного предприятия отлично гармонировал с решительностью флибустьера. Позиция пирата была очень выгодной для нападения. «Королевская Каролина» – слабый соперник невольничьего судна, а неподготовленная – тем более. Не спас бы положения ни один выстрел береговой батареи, так как на этом расстоянии ядра просто не достигли бы цели. Вся ситуация теперь зависела от настроения Корсара.
Естественно, хуже всех себя чувствовал наш авантюрист, ожидая завершения своих капитанских обязанностей и предчувствуя плачевный финал. Однако Уайлдер не заметил на мнимом невольничьем судне ни одного признака, который указывал бы на намерение отплыть или хотя бы изменить положение. Судно стояло спокойно и величаво. Можно было заметить лишь одного человека среди снастей, парусов и мачт: это был матрос, сидевший на одной из мачт и что-то чинивший. Он сидел с подветренной стороны, и Уайлдер тотчас подумал, что он готовится забросить абордажный крюк, чтобы сцепиться с «Каролиной».
– Не бойтесь ничего, капитан, не бойтесь, – ответил лоцман, тем более ревниво относясь к своей власти, что она была недолговечной. – Никто не мешает нам держаться наветренной стороны. Я часто мотался тут взад и вперед, знаю каждый подводный камень. Держи круче к ветру, веди на самый ветер…
– Если мы столкнемся с невольничьим кораблем, – упрямо произнес Уайлдер, – кто заплатит за повреждения?
– Я отвечаю за все. Моя жена заштопает каждую дырочку, которую я сделаю в вашем парусе, – ответил упрямый лоцман, – иголка будет не толще волосинки, а руки у нее ловкие.
– Это прекрасные слова, но судно уже сносит, и прежде чем вы кончите вашу болтовню, оно налетит на невольничий корабль. Прикажите поставить паруса!
– Да, да! Поставить паруса! – повторил лоцман, который, видя, что все труднее пройти по ветру, начал колебаться в своем решении. – Держи полный бейдевинд! [20] Кажется, мы сможем пройти, капитан! – Лоцман, как и все неотесанные люди, ошибки признавал неохотно и делал вид, что все предвидит.
– Отворачивай от невольничьего корабля! – закричал Уайлдер, оставляя свой довольно мягкий тон. – Отворачивайте от него, пока еще возможно, или, клянусь Небом…
20
Полный бейдевинд – курс парусного судна, когда ветер дует под углом меньшим, чем 90°, и большим, чем крутой бейдевинд – предельно острый угол, которым судно может идти круто к ветру.
Губы его застыли, потому что в этот момент его взор упал на бледное, тревожное и выразительное лицо Гертруды.
– Я тоже считаю, что это надо сделать, ветер заходит! Держите круче, под корму судна, стоящего на якоре! Придерживайтесь ветра! Подымите малые паруса! Невольничье судно бросило канат как раз у нас на пути! Если существует справедливость на плантациях, я привлеку этого капитана к суду!
– Что хочет сказать этот негодяй? – спросил про себя Уайлдер, поспешно вспрыгнув на пушку, чтобы лучше судить о положении вещей.
Помощник показал на подветренную сторону невольничьего судна. Молодой моряк ясно увидел канат, который хлестал по воде, как будто его натягивали. Сразу все стало ясно. Очевидно, Корсар воспользовался этим канатом, чтобы помешать «Каролине» пройти под ветром. Это обстоятельство вызвало немалое удивление, сопровождаемое соответственным количеством проклятий со стороны офицеров «Каролины», хотя никто, кроме самого командира, не имел ни малейшего представления об истинной причине, почему канат так неловко натянут поперек их дороги…
Только у лоцмана были причины радоваться. Ведь это по его вине корабль оказался в таком положении, что ему трудно было двинуться в любую сторону. И если бы после очень сложного, но необходимого в этом случае маневра произошел бы несчастный случай, у него было бы полное оправдание.
– Бессовестное поведение у самого входа в гавань, – проговорил Уайлдер, увидев все своими глазами. – Придется провести судно с наветренной стороны, лоцман. Другого выхода нет.
– Я не отвечаю за последствия, а свидетелями будут все, кто находится на борту, – ответил лоцман с оскорбленным видом, но внутренне радуясь тому, что его будто вынуждают делать то, на чем он только что упорно настаивал. – Держитесь к ветру, к ветру! Попытайтесь сделать полуповорот!