Красный Корсар (ил. И.Кускова)
Шрифт:
– Берите голландский: командир такого прекрасного судна должен знать все отличия национальных цветов.
Уайлдер подозвал матроса, и тотчас же нидерландский флаг взвился над «Дельфином». Оба офицера внимательно наблюдали, как это будет принято на незнакомом корабле, но никакого ответа не последовало.
– Они, очевидно, знают, что наше судно не нидерландское по конструкции. Не узнали ли они нас? – спросил Корсар, устремляя вопросительный взгляд на Уайлдера.
– Не думаю: «Дельфин» так часто меняет окраску, что даже друзьям не так легко его узнать.
– Этот корабль желает что-либо поизящнее, – сказал с улыбкой
Первый флаг был спущен, и вместо него развернулся флаг Португалии. Но незнакомец, не обращая внимания, продолжал свой путь, захватывая все больше ветра и приближаясь к их кораблю.
– Ну, теперь белый флаг!
Уайлдер исполнил приказание, и белый флаг Франции заколебался в воздухе. В то же время на корабле неприятеля взвился огромный флаг и раздался пушечный выстрел.
– Вот дружба двух государств, – сказал с упреком Корсар. – К голландскому и португальскому цвету они отнеслись равнодушно, но при белом цвете их союзника Франции желчь у них разлилась. Пускай полюбуются немного, а потом мы покажем им и еще кое-что.
По-видимому, последний флаг, поднятый на «Дельфине», подействовал на незнакомца как красный цвет на быка на арене. На корабле распустили все, даже малые паруса и старались ускорить его ход. Оба судна шли на всех парусах, и трудно было решить, за кем преимущество. Быстроходность «Дельфина» ничего не дала: незнакомец ему не уступал. Пиратское судно неслось изо всех сил, и незнакомец несся так же стремительно, как и его соперник.
– Их корабль рассекает воду с быстротой ласточки, – заметил командир, обращаясь к помощнику, с трудом скрывавшему свое все возраставшее беспокойство.
– Я думаю, и чайка его не перегонит. Не слишком ли близко мы его к себе подпускаем – какая нам нужда меряться с ним силами?
Корсар подозрительно глянул на помощника:
– Пусть он обладает стремительностью орла, он нас не обгонит. Чего вы опасаетесь? Королевский корабль еще в миле от нас.
– Я знаю его силы, и у нас нет шансов на успех в этом неравном бою. Капитан Хайдегер, поверьте мне, мы не сможем выдержать его напора. Если мы сейчас же не воспользуемся тем, что мы его опередили, нам не удастся от него уйти, да и теперь, может быть, уже поздно.
– Вы слишком преувеличиваете. Не стоит преувеличивать силы врага и бояться его. Надо рассчитывать только на себя. Не в первый раз мне приходится видеть королевский флаг близ себя, и тем не менее, как видите, я сохранил свое судно до сих пор.
– Слышите барабанный бой? Это наводят пушки…
Корсар прислушался и услышал барабанную дробь, означающую на военных судах призыв экипажа к бою. Оглядев кругом все внимательным взглядом, Корсар спокойно сказал:
– Мы сделаем то же. Уайлдер, дайте команду!
До этого момента матросы исполняли свои обычные обязанности и с любопытством наблюдали за судном, которое на них наступало, лишь беспрерывный подавленный шепот голосов выдавал их напряжение. Но при первом же звуке барабана все быстро заняли свои места, и вслед за этим, как всегда бывает в подобных случаях, наступила мертвая тишина. Только офицеры отдавали короткие команды своим подчиненным, да военные снаряды, вынутые из магазина, указывали на приготовления к чему-то особенному.
Корсар исчез и снова появился на корме, вооруженный и одетый для битвы. Он внимательно
В это время офицеры, проверив своих людей, докладывали ему о готовности к бою. Понемногу снова стало доноситься перешептывание матросов. Корсар не запрещал им перебрасываться несколькими словами перед боем, зная характер своего экипажа и отступая при этом от строгой дисциплины. Разговором они нередко поддерживали друг друга, а дух экипажа – главный залог успеха в их деле, требующем смелости.
Глава XXVII
…Меня бесил Его блестящий вид и запах сладкий, И то, что он, как фрейлина, болтал.
Возбуждение все возрастало. Офицеры в последний раз осмотрели, все ли в порядке, с тем вниманием, которое вызывается ответственностью перед решительным моментом. Наконец распоряжения замолкли: снасти, канаты и цепи были в порядке, пушки готовы к бою, снаряды под рукой и в достаточном количестве. Разговоры смолкли, все было поглощено торжественностью минуты. Корсар быстро окинул всех проницательным взглядом и убедился, что экипаж не обнаруживает признаков робости или волнения. Настроение всех было торжественно, без признаков беспокойства. На лицах написана скорее несокрушимая решительность, которая в минуты опасности делает чудеса. Только три человека, на его взгляд, составляли исключение, это его помощник и два его моряка, таким странным образом попавшие в эту среду.
Мы уже видели, что Уайлдер вел себя не совсем так, как можно было ожидать в такой момент от офицера его ранга. Корсар наблюдал за ним все время и не мог понять причину такого поведения. Вид помощника был уверенный, походка тверда, распоряжения отчетливы, но его блуждающий взгляд внушал сомнение. Невдалеке находились Фид и негр, первый был бомбардиром. Он твердо держался около орудия и смотрел на него даже с некоторой любовью. При этом на его лице отражалось удивление, взгляд переходил с Уайлдера на неприятельский корабль, он недоумевал, каким образом тот корабль мог оказаться врагом. Однако он не протестовал, не высказывал своего неудовольствия в связи с этими, по его мнению, странными обстоятельствами. Напротив, очевидно, он полностью подчинялся суровой морской дисциплине. Негр держался спокойно, но глаза его также перебегали все время с Уайлдера на корабль, и удивление росло все больше и больше с каждым взглядом. Воспользовавшись тем, что матросы были рядом, Корсар обратился к Фиду:
– Надеюсь, что ваша пушка постоит за себя.
– На всем корабле, ваша милость, нет большего и лучшего жерла, – ответил матрос, ласково поглаживая свое орудие, – требуется только чистая тряпка и надежный пыж! Гвинея, пометь крестом с полдюжины ядер. По окончании дела те, кто останутся в живых, убедятся на неприятельском корабле, как Ричард Фид посеял свои зерна.
– Это вам не в первый раз, мистер Фид?
– Боже мой! Ваша милость, мой нос привык к пороховому дыму, как к табаку, хотя собственно говоря…