Красный корсар
Шрифт:
— Видна ли земля? Да ведь дозорные доложили об этом уже несколько часов назад.
— Возможно. Мы, моряки, так устаем после ночной вахты, что часто ничего не слышим.
Гувернантка бросила на него испытующий взгляд, словно с разбегу наткнувшись на невидимую преграду.
— Неужели радостная, благословенная американская земля настолько потеряла свою прелесть в ваших глазах, что вы приближаетесь к ней с таким унылым видом? Увлеченность людей вашей профессии коварной морской стихией всегда была для меня загадкой.
— Неужели моряки и в самом деле любят море такой преданной любовью? — наивно спросила Джертред.
— Во всяком случае, нас в этом обвиняют, — ответил Уайлдер,
— И вполне справедливо?
— Боюсь, что да.
— Слишком справедливо, — выразительно произнесла миссис Уиллис. — Они любят море больше, чем покой и тишину родного дома.
Джертред не продолжала этого разговора, но потупила взор, словно удивляясь, как может человек предпочесть опасности, которые ей самой довелось пережить, тихим радостям домашнего очага.
— Меня-то, во всяком случае, нельзя в этом обвинить! — горячо воскликнул Уайлдер. — Корабль всегда был моим единственным домом.
— Большая часть и моей жизни прошла на корабле, — продолжала гувернантка, глядя вдаль и словно видя там картины далекого прошлого.
— На море знавала я и счастливые и горестные дни, и это судно — не первый королевский крейсер, на который забросила меня судьба. Но морские обычаи, по-видимому, переменились с тех пор, или, быть может, мне изменяет память и из нее изгладились глубокие впечатления тех лет. Вот, например: разве так принято, мистер Уайлдер, чтобы совершенно неизвестному человеку доверили командование на военном корабле?
— Разумеется, нет.
— И тем не менее с той минуты, как мы, несчастные и беспомощные, ступили на это судно, вы выполняете, если я не ошибаюсь, обязанности первого помощника?
Молодой моряк отвел взгляд и, с видимым трудом подбирая слова, ответил:
— Офицерское звание всегда вызывает уважение — в этом и причина того, о чем вы говорите.
— Значит, вы офицер королевского флота?
— На военном судне подчиняются только офицерам королевского флота. Смерть первого помощника оставила вакантной эту должность, и, к счастью, для судна — и, вероятно, для меня, — я оказался здесь и смог занять ее.
— Но скажите мне тогда, — продолжала гувернантка, пользуясь случаем полностью рассеять все свои недоумения, — разве принято, чтобы офицеры военного судна появлялись среди своих подчиненных вооруженными, как я наблюдаю здесь?
— Такова воля нашего командира.
— Этот командир, очевидно, искусный моряк, но его желания и вкусы так же необычны, как и его лицо. Я уверена, что уже встречалась с ним прежде, и не так давно.
Миссис Уиллис умолкла. Пока она говорила, взгляд ее ни на миг не отрывался от неподвижной фигуры командира, казалось совсем забывшего в своей глубокой задумчивости об окружающей его толпе матросов, над которыми он имел такую полную и безраздельную власть.
Гувернантка внимательно разглядывала его, стараясь не упустить ни малейшей подробности в его внешности. Наконец, она глубоко вздохнула, вспомнив, что спутники ждут, когда она закончит свою мысль. Ничуть не смутившись и зная, что Джертред простит ей обычную рассеянность, она продолжала разговор, снова обернувшись к Уайлдеру:
— Давно вы знаете капитана Хейдегера?
— Мы встречались прежде.
— Судя по фамилии, предки его были немцы. Мне она ничего не говорит, а ведь в былые времена я знала, хотя бы по фамилиям, всех офицеров его ранга. А давно его семья поселилась в Англии?
— Этот вопрос вам бы лучше задать ему самому, — отвечал Уайлдер, видя, что к ним приближается предмет их разговора. — А пока, прошу извинить, меня призывают мои обязанности.
Уайлдер нехотя отошел, и, если бы у его спутниц
— Вот зрелище, — сказал он, обращаясь к Джертред и указывая на темневшую низко над водой кромку земли, — что приводит в восторг жителя суши и наполняет ужасом сердце моряка.
— Разве морякам так ненавистны места, где живут и радуются жизни миллионы других людей? — с откровенным негодованием спросила Джертред, ясно показывая этим, что и не подозревает, кто перед ней стоит.
— Включая и мисс Грейсон, — ответил тот с легким поклоном и улыбнулся, за шутливым тоном скрывая иронию. — После тех опасностей, которым вы подвергались, даже такой убежденный и упрямый морской волк, как я, не удивится вашему отвращению к океану. И все же вы сами видите, что море не лишено прелести. Ни одно озеро в пределах вашего континента не бывает спокойнее на вид, чем воды вокруг нас. Если бы мы находились на несколько градусов южнее, я показал бы вам скалы и горы, заливы и холмы, поросшие зеленью, медлительных китов и неторопливых рыбаков, далекие хижины и паруса вдали, — поверьте, эти картины ласкали бы и ваш женский глаз.
— И тем не менее лучшее из того, что вы описываете, связано с землей. А я бы пригласила вас на север и показала бы вам грозные, черные тучи, яростное зеленое море, кораблекрушения и мели; дома, холмы и горы, встающие перед мысленным взором тонущего человека; паруса, выгоревшие на солнце, палящем в тех местах, где живут хищные акулы и отвратительные медузы.
Джертред отвечала ему в том же шутливом тоне, но дрожь в голосе показывала, что пережитые ужасы еще свежи в ее памяти. Это не укрылось от внимания Корсара. Стремясь стереть всякое воспоминание, причиняющее девушке боль, он осторожно и искусно направил разговор по другому руслу.
— Некоторые люди думают, что на море нет никаких развлечений, — продолжал он. — Однако у нас регулярно бывают балы, и на борту есть подлинные артисты, которые хоть и не умеют выделывать такие замысловатые па, как профессиональные танцоры, но зато способны плясать в шторм и в бурю; а ведь этого не сделает ни один акробат на суше.
— Нам, невежественным жителям земли, бал без женщин кажется не слишком веселым развлечением.
— Гм! Конечно, присутствие двух-трех дам украсило бы наши балы. Но, кроме того, у нас есть свой театр. Фарс, комедия и трагедия поочередно помогают нам коротать время. Вон тот парень, что разлегся там, точно ленивый змей, греющийся в лучах солнца на ветке дерева, может «реветь для вас так нежно, как воркует голубка» 96 . А вон там — приверженец Момуса 97 , способный вызвать улыбку на устах монаха, страдающего морской болезнью. Думаю, что лучшей рекомендации не требуется.
96
Шекспир, «Сон в летнюю ночь»
97
Момус — в древнегреческой мифологии бог насмешки