Красный корсар
Шрифт:
— Де-Ласей! — раздался взволнованный голос в стороне.
— Да, я ношу это имя, — сказала в слезах старшая дама. — Случайно спал покров с тайны, и я не желаю больше скрывать правду. Мы были обвенчаны тайно и никто из наших родителей ничего не знал. Но смерть… — здесь голос ее оборвался, и она знаком попросила священника продолжать.
— Господин де-Ласей и ваш отец погибли в том же деле через месяц после вашего бракосочетания, — сказал священник дрогнувшим голосом.
— Скажите мне, узнал ли он перед смертью о нашем браке?
— Нет.
— Все. теперь кончено, — сказала Гертруда Грейсон, — все кончено и забыто. Теперь я ваша Гертруда, такая, какою вы меня воспитывали.
— Генри Арч! — вскричал вдруг Бигналь, прочистив горло ромом. — Гм! — и, взяв под руку стоявшего в задумчивости лейтенанта, он вывел его из каюты. — О чем вы думате, чорт возьми? Вы забываете, что до сих пор я так же мало посвящен в результаты вашего поручения, как первый министр его величества. Каким образом я нахожу вас на королевском крейсере, а не на разбойничьем судне? И каким образом этот юнец получил такой прекрасный корабль с таким экипажем?
Глава XXIX
Капитан «Стрелы» и Уильдер вышли на палубу и некоторое время молча прогуливались. Уильдер устремил вперед тревожный взгляд, полный тяжелого страдания, и невольно отыскивал соседний корабль. Но тот уже не стоял неподвижно и наружный вид его изменился: реи покрылись раздувшимися парусами, и «Дельфин» величественно, не торопясь, начал приходить в движение.
Ничто не давало повода думать, что противник хочет удалиться без боя; напротив, верхние, самые ходкие паруса были убраны, и экипаж расставлял слеги для парусов, предназначенных для быстрых маневров судна. Уильдер вздрогнул и отвернулся: он видел, что опытный моряк готовится к сражению.
— Вот ваш аристократ распустил три паруса на марсе и один на фок-мачте, как-будто забыв, что его ждут к обеду, и что в списке капитанов я занимаю первое место, а он — последнее. Но, надеюсь, он вернется во-время, когда аппетит напомнит ему об обеде. Он мог бы также вывесить свой флаг из уважения к товарищу, который и старше, и заслуженнее его. Это ничуть не унизило бы его «знатности». Но, однако, чорт возьми, Арч, он прекрасно распоряжается реями! Наверное, ему дали опытного лейтенанта, и мы увидим, как за обедом этот молокосос будет бахвалиться: «Как мой корабль маневрирует! Я не терплю никогда беспорядка у себя!» Не правда ли, в его распоряжении прекрасный моряк?
— Очень мало найдется таких сведущих моряков, как капитан этого судна.
— Откуда же у него эти сведения? Вы, что ли, его научили? То-то я замечаю некоторые приемы, заимствованные у «Стрелы».
— Я уверен, капитан Бигналь, что вы составили себе неверное понятие об этом человеке.
— Да, я вижу его насквозь: повеса захотел посмеяться над моряком старой школы. Наверное, это не первое его плавание по морю?
— Что вы! Он истинный сын моря, он плавает уже больше тридцати лет.
— Ну, уж в этом-то, позвольте вам сказать, вы ошибаетесь; он сам мне говорил, что ему завтра исполнится двадцать три года.
— Он вас обманул, даю вам слово!
— Сомневаюсь, это не так-то легко: шестьдесят четыре года придают такой же вес голове, как и ногам. Я, может-быть, отнесся к нему несправедливо, но не мог же я так ошибиться в его летах. Но куда же к чорту он плывет? Неужели он отправился к своей благородной мамаше, чтобы она повязала ему салфетку перед нашим обедом?
— Смотрите, он действительно удаляется! — вскричал Уильдер таким радостным голосом, который мог бы внушить подозрение более наблюдательному собеседнику.
— Если я не разучился еще отличать корму от носа, то ваше предположение совершенно верно, — заметил капитан разочарованным тоном. — Но мне пришла мысль поучить этого фата уважению к старшим. Пусть себе поплавает для возбуждения аппетита. Да, я сделаю это! Пусть жалуется, сколько хочет. Распустите задние брамсели: если этот благородный потомок находит удовольствие в прогулке, то он должен понять, что и другие тоже могут пожелать прогуляться.
Распоряжение это было тотчас же исполнено, и «Стрела» двинулась в новом направлении. Капитан от удовольствия потирал руки.
— Пусть это будет для него уроком. Хотя мой повар и не любитель всяких вычурностей, но стоит только отведать его стряпню, чтобы оценить его талант. Да, нелегко будет этому молокососу догнать нас. Но как вы очутились на этом судне? Вы ничего еще не сказали мне о результате вашего поручения.
— После последнего моего письма я попал в бурю.
— Кажется, сам Нептун держит сторону этого красного разбойника!
— Судно из Бристоля, на котором я находился, потерпело крушение… Но, смотрите, он понемногу подвигается все на север.
— Пусть плывет себе этот фат и хорошенько проголодается. Ну, потом вас приняли на королевский корабль «Антилопу»? Да, я все уже знаю: наш брат, опытный моряк, с первого слова все понимает. Но как же капитан Говард не узнал вас в списке моих офицеров?
— Он меня не узнал…
— Не продолжайте… я понимаю. Я сам испытал подобные унижения, но мы выше этого, выше этих мелких оскорблений. Я сам раз целую неделю кормил у себя подобного аристократа, а потом, при встрече со мной в Лондоне, он отвернулся, делая вид, что рассматривает церковь. Верите, я тоже испытал подобные оскорбления.
— Я там был под вымышленным именем. Эти дамы и мои товарищи по крушению до сих пор не знают другого.
— Это очень благоразумно… А, Фид, поздравляю с возвращением!
— Я и сам себе говорю то же, ваша милость! Корабль-то очень хорош, имеет прекрасного командира и смелых, опытных матросов, но я, когда рискую потерять свое доброе имя, предпочитаю служить на том корабле, который открыто может показать свой вид.
Уильдер краснел и бледнел при этом ответе, и глаза его избегали взгляда своего старого начальника.