Красный рыцарь
Шрифт:
Орел одной лапой ступил на обернутую оленьей кожей жердь, повернул к человеку голову, закрытую колпаком, словно видел через него, и, сжав ту лапу, что оставалась на левой руке капитана, вонзил в нее три острых когтя.
Красный Рыцарь осуждающе вздохнул, орел перебрался на жердь и повернулся к нему.
— Кья–я–як! — прокричала птица с явным удовлетворением.
Кровь сочилась сквозь рукавицу.
— Вот мерзавец, — посетовал капитан и снова раздраженно зашагал взад–вперед, зажимая правой рукой левую.
Третий по счету приступ скуки был преодолен благодаря книгам.
Крайний слева том, находившийся под витражом со святым Маврикием, был прекрасно оформлен: яркие, насыщенные изображения святой Екатерины. Красный Рыцарь позабавился, делая предположения о том, кто послужил столь изящной моделью для картины, задуманной монахом, возможно, монахиней, воплощенной художником, выписавшим с такой любовью, если не сказать — с вожделением, все изгибы тела. По челу святой Екатерины сложно было представить муки, которые она терпела, скорее, оно свидетельствовало о религиозном экстазе, хотя…
Он рассмеялся и переключился на вторую книгу, посвященную житию праведников.
Иллюстрации выполнены превосходно: разодетый художник, изображенный на титульном листе, сидел на высоком табурете, погруженный в работу над золочением книги. Прорисовка деталей была столь скрупулезной, что читатель не мог не заметить — трудился мастер именно над титульной страницей.
У капитана перехватило дух от такого великолепия, оценил он и самоиронию живописца. Затем приступил к чтению. Слог повествования был невыразителен и архаичен. Перевернув страницу, он вообразил, что сказала бы об этом его любимая Пруденция. Перед взором Красного Рыцаря представала старая монахиня, грозящая перстом, в верхних покоях его матери.
Он тряхнул головой.
Дверь личных покоев настоятельницы распахнулась, и мимо пронесся священник. Кулаки сжаты, физиономия перекошена. Отче пребывал в ярости.
Сзади тихо хмыкнула, а может, хихикнула настоятельница.
— Не сомневалась, что ты заинтересуешься этой книгой, — произнесла она, окинув его благосклонным взглядом, и кивнула в сторону птицы, — и моим Парцифалем.
— Нe пойму, как такой отвратительный перевод удостоился внимания столь великого художника, — промолвил он, перевернув следующую страницу. — Рад, что не ошибся, предположив, что птица ваша. Вы смелее, чем я думал.
— Неужели? — удовлетворенно спросила настоятельница. — Орел у меня с давних пор.
Она с нежностью взглянула на птицу, восседавшую на жерди.
— Разве трудно сообразить, отчего книга так хорошо оформлена? — Женщина загадочно улыбнулась. — Ты, вероятно, знаешь, что тут имеется библиотека, не так ли, капитан? Думаю, позволив ею пользоваться, мы проявим по отношению к тебе гостеприимство. У нас насчитывается более пятидесяти томов.
Он отвесил поклон.
— Не разочарую ли я вас, сообщив, что жизнеописания святых меня не увлекают?
Монахиня пожала плечами.
— Что поделаешь, юный безбожник. Великодушный Иисус все равно любит тебя, — усмехнулась она. — Извини, с удовольствием спорила бы с тобой утро напролет, но обстоятельства не позволяют, посему, может, перейдем к делу?
Она сделала жест рукой, приглашая присесть.
— Вижу, ты все еще в доспехах.
— Продолжаю охотиться, — произнес он, закинув ногу на ногу.
— Но ведь с чудовищем покончено. Не считай нас неблагодарными. Скажу больше — сожалею, что разговаривала с тобой не слишком учтиво, а тут еще гибель твоего столь ценного соратника. Что ж, признаю, вы действительно мастера своего дела. — Она опять пожала плечами. — Да и управились до начала следующего месяца, до открытия ярмарки.
На его лице читалось неудовлетворение.
— Миледи, хотел бы я заслужить ваше признание, в мире немногое могло бы доставить мне большее наслаждение, чем извинения из ваших уст, — он тоже пожал плечами, — как и вы, я здесь не для того, чтобы пререкаться. К слову, смею предположить, вы заставили меня томиться в ожидании, лишь чтобы преподать урок смирения.
Настоятельница потупила взор.
— Ты можешь думать что угодно, юноша, но, к сожалению, меня задержали неотложные дела, иначе я была бы рада преподать тебе урок придворного этикета. А теперь поясни, почему ты не считаешь признание заслуженным?
— Мы уничтожили чудовище, — подтвердил капитан, — но не то, которое убило сестру Хавицию.
Она вздернула подбородок — что–то новенькое, прежде подобного за ней не водилось.
— Видно, у тебя имеются доказательства, позволяющие делать такие заявления. Извини, если покажусь излишне настырной, но мы, выходит, имеем дело с двумя особями? Помнится, ты утверждал, что враг редко охотится в одиночку так далеко от земель Диких, но, капитан, тебе–то должно быть известно — границы земель Диких значительно приблизились к нам по сравнению со стародавними временами.
Сейчас бы стул со спинкой, а еще ему так не хватает Хьюго, вот если бы тот был жив! Не пришлось бы вдаваться в подробности, Хьюго сам все разъяснил бы.
— Можно бокал вина? — учтиво попросил он.
Настоятельница постучала тростью об пол. Вошла Амиция, глаза долу. Настоятельница улыбнулась и велела:
— Вина для капитана, дорогуша. Будь добра, и впредь не поднимай на него глаз. Молодчина.
Амиция скользнула за дверь.
— Мой егерь — герметист [31] , — пояснил он, — с соизволения епископа Лорики.
31
Герметист — приверженец религиозно–философского течения эпохи эллинизма и поздней Античности — герметизма. Название течения произошло от имени мифической личности и мудреца Гермеса Трисмегиста, которому приписывается авторство текстов с сокровенными знаниями.