Красный сердолик
Шрифт:
— Естественно, — прокомментировал Мак-Фейл. — Наверное, он вспомнил, что оставил на молотке отпечатки пальцев.
— Он ничего не говорил о молотке, — отбивалась я. — Он просто был потрясен этим фактом и сказал, что возвращается в город. Там нет поезда до полуночи, и он собирался позвонить мне еще раз в десять часов. Только меня, конечно, не было дома.
На моих ладонях проступил холодный пот, и я достала из кармана носовой платок, чтобы его вытереть. Я выбрала для этого наихудший из всех возможных моментов.
Нечто, застрявшее
Его поступок показался мне настолько странным, что я приподнялась над столом, чтобы рассмотреть предмет. Мак-Фейл взял его двумя пальцами и стал поворачивать перед собой. Это был большой сердолик ярко-красного цвета, великолепно отполированный, вставленный в старинную овальную золотую оправу, очевидно вырванную из расположенного на кольце гнезда. Примерно треть камня откололась, и в образовавшемся отверстии видны были остатки крепления.
Мак-Фейл отдал через плечо какое-то распоряжение, вскоре кто-то принес конверт и положил его перед ним. Детектив достал из конверта кольцо, найденное в руке Монти, и примерил к нему камень. Все сошлось, сомнений быть не могло. Мак-Фейл поднял голову и посмотрел на меня холодно и угрюмо.
— Итак, — сказал он.
Я чувствовала себя так, словно на меня накинули сеть, а я слишком устала, чтобы из нее выпутываться.
— Я не знаю, откуда оно взялось, — пролепетала я. — Я впервые его вижу.
Кто-то пытается меня подставить. Халат Сондо в ящике моего стола. И теперь камень из кольца в моем кармане. Кто мог питать ко мне такую ненависть?
Геринг не сводил с меня глаз.
— Постарайтесь вспомнить, мисс Уинн. Должно быть, вы где-то его подобрали. Подумайте.
Я слегка надавила пальцами на глаза и попыталась восстановить события сегодняшнего вечера. Припоминала каждый свой шаг на пути в комнате манекенов и ряд преследовавших меня происшествий. И вдруг вспомнила.
Никто не подбрасывал камень мне в карман. Я сама туда его положила. Я торжествующе посмотрела на Мак-Фейла.
— Вспомнила! Когда я была в комнате манекенов. Сразу после… после того как я ее нашла. Моя нога наткнулась на что-то лежавшее на полу, потом я наступила на этот предмет. Я подняла его и положила в карман, чтобы опять на него не наткнуться. Даже не посмотрела на него и ни разу о нем не вспомнила, но это, должно быть, и есть тот камень.
Холодные глаза Мак-Фейла смотрели на меня с откровенным недоверием.
— Вы рассказываете истории одна интереснее другой. Сначала вы находите камень в окне, потом теряете. Теперь у вас другой камень. А теперь скажите честно, где вы его взяли? Почему носите его кармане? Что собираетесь с ним делать?
Он снова начал задавать вопросы, прошелся по всем событиям прошлой недели, пытаясь меня на чем-нибудь подловить; я настолько устала, что готова была сдаться, сознаться в чем угодно. Это искушение, сходное с тем, которое испытываешь, глядя в глубокий колодец.
Конечно, если я прыгну, — мне конец, но каков соблазн: крикнуть, что это я убила Сондо, что кольцо мое — все что хотите, лишь бы избавиться от этого холодною взгляда жестоких глаз. Если я и не поддалась искушению, то только потому, что знала: я должна помочь Биллу.
Обстановку разрядил Геринг. Он снова взял в руки камень.
— Вы знаете, — сказал он, — я где-то видел его раньше.
Мак-Фейл повернулся.
— Где?
— Не знаю точно. — Герингу было явно не по себе. — Но в моей голове он запечатлен. А если подобная картина схвачена, то…
— Что вы мне рассказываете про свои картины? — вспылил Мак-Фейл. — Если вы и правда его видели, то вспомните, где именно.
Геринг закрыл глаза и впал в транс.
— Он был на руке, — проговорил он наконец.
— Хорошенькое дело! — съязвил Мак-Фейл. — Он говорит: на руке. Только, по-видимому, не знает на чьей.
— Не знаю, — подтвердил Геринг. — Этого нет на картинке. Но рука женская. С красными ногтями.
Мак-Фейл в знак негодования повернулся к нему спиной и снова занялся моей особой. Маленькая интерлюдия помогла мне восстановить душевное равновесие. Хотя бы до некоторой степени. Так что я смогла еще немного продержаться. Геринг все еще рассматривал камень, затем издал восклицание и подошел к Мак-Фейлу, что-то ему показывая. На золотом овальном ободке оправы находилась маленькая выпуклость; когда Геринг надавил на нее ногтем, камень повернулся на шарнире и под ним открылось пустое пространство. Там можно было хранить прядь волос, фотокарточку или какое-нибудь сентиментальное сокровище. Сейчас тайник был пуст.
Мак-Фейл уставился на меня.
— Я полагаю, вы не знаете, что хранилось в этом кольце?
— Конечно, нет, — ответила я. — Я уже вам говорила, что никогда прежде не видела этого кольца.
Наконец он меня отпустил, но только потому, что надеялся через меня выйти на Билла. С этого момента за мной следовали по пятам, как только я выходила из магазина.
На этот раз некому было везти меня домой, и я плохо помню, как добиралась на автобусе, но, видно, как-то добралась, поскольку оказалась перед дверью своей квартиры.
Елена сидела в постели, читая журнал. Она с тревогой посмотрела на меня, когда я вошла.
— Лайнел! Я очень волновалась. Ты никогда не возвращалась с работы так поздно.
Я подошла и села на край ее постели.
— Сондо мертва. Убита, как и Монти. Я нашла ее. Я… я пошла в комнату манекенов за одной поясной фигурой. И когда я протянула руку, она была в шкафу, и я дотронулась…
Журнал выскользнул у Елены из рук и упал на пол, шелестя страницами. Она пыталась держать себя в руках, пока я говорила, но ее губы дрожали.