Красный шторм поднимается
Шрифт:
— Наземные части противника в Бремке, силы неизвестны. Но ведь это всего пятнадцать километров отсюда! Алексеев достал карты. В командирском бронетранспортере было тесно, поэтому он вышел из машины и развернул карты прямо на земле. Рядом стоял офицер разведки.
— Что здесь происходит, черт побери? — Рука генерала указала на карту. — Против нас ведется наступление на фронте протяженностью в двадцать километров!
— Свежая дивизия противника еще не могла прибыть сюда и, по мнению разведуправления, она не будет использована как единый ударный кулак. Скорее, ее отдельные части перебросят
— Штаб в Фельцихаузене сообщил, что подвергся массированному налету авиации противника, и тут же связь прервалась!
Словно подчеркивая это донесение, с севера, в направлении на Бремке, где размещались склады горючего и боеприпасов 23-й танковой дивизии, послышался мощный взрыв. И тут же над горизонтом начали появляться низколетящие самолеты. Передвижной командный пункт находился в лесу у маленького города Хунцен. Почти все жители покинули городок, и там размещалась теперь дивизионная радиостанция. До сих пор авиация НАТО старалась без крайней необходимости не подвергать разрушительным налетам гражданские объекты.
Но не сегодня. Четыре тактических истребителя-бомбардировщика полностью уничтожили бомбами центральную часть города, где размещалась радиостанция.
— Немедленно задействовать запасную радиостанцию номер один, — приказал Алексеев.
Над головой в направлении к шоссе 240, по которому двигались к Рюле отборные части Алексеева, промчались самолеты противника. Генерал подошел к рации и вызвал штаб Западного фронта в Стендале.
— На нас ведут наступление в юго-восточном направлении, к Шпринге, по крайней мере две дивизии противника.
— Это невозможно, Павел Леонидович — у них нет двух резервных дивизий!
— Мной получены донесения о вражеских наземных частях в Бремке, Зальцхеммендорфе и Дунзене. Считаю, что мой правый фланг в опасности. Мне нужно немедленно перегруппировать свои части. Прошу разрешения приостановить наступление на Рюле и ликвидировать возникшую угрозу.
— Приказываю продолжать наступление.
— Товарищ генерал, я командую войсками в этом секторе фронта. Уверен, что смогу справиться с ситуацией, если мне дадут возможность действовать так, как я считаю необходимым.
— Генерал Алексеев, перед вами поставлена задача — двигаться на Рур. Если вы неспособны выполнить эту задачу, я найду генерала, готового подчиняться приказам.
Алексеев посмотрел на трубку радиотелефона, не веря собственным ушам. Он служил со своим командующим два года, и в прошлом тот всегда полагался на него. Больше того, они были друзьями!
— Вы приказываете мне продолжать наступление, несмотря на действия противника?
— Павел Леонидович, это всего лишь отвлекающий маневр, не больше. Переправляйте четыре свои дивизии через Везер, — послышался спокойный голос главнокомандующего фронтом. — Желаю удачи.
— Майор Сергетов! — подозвал к себе молодого офицера Алексеев. — Возьмите машину и выезжайте в Дунзен. Ознакомьтесь с ситуацией на месте и доложите мне. Не рискуйте, Иван Михайлович. Даю вам два часа, не больше. Отправляйтесь.
— И это все, что вы собираетесь предпринять? — удивился офицер разведки.
Алексеев наблюдал за тем,
— Я получил приказ. Операция по переправе через Везер продолжается. В Холле у нас размещается противотанковый батальон. Передайте им, чтобы двигались на север и были готовы к отражению атаки противника со стороны Бремке. Генерал Береговой знает, что ему нужно предпринять.
Если я предупрежу его, он начнет перегруппировку войск, и тогда его обвинят в невыполнении приказа главнокомандующего. В этом случае вся ответственность ляжет на него. Я ведь всего лишь предостерег его, а остальные действия он предпринял по собственной инициативе — нет! Если я отказываюсь нарушать приказы, то не могу заставить кого-то поступать по-иному.
А вдруг главнокомандующий прав? Что, если это действительно отвлекающий маневр? Рур представляет собой стратегическую цель исключительной важности.
Алексеев поднял голову.
— Продолжить наступление.
— Слушаюсь, товарищ генерал.
— Донесение о танках противника в Бремке было ошибочным, — К Алексееву поспешно подошел молодой офицер. — Это оказались наши танки, двигающиеся на юг.
— Вы полагаете, что это хорошая новость? — бросил Алексеев.
— Конечно, товарищ генерал, — нерешительно ответил капитан.
— А вам не пришло в голову поинтересоваться, почему наши танки вдруг двигаются на юг? Черт вас побери, неужели я один должен думать за всех? — Алексеев знал, что кричит на молодого офицера потому, что не может возразить действительному виновнику происходящего. Капитан опустил голову. Генерала охватило чувство стыда.
Им поручили выполнить эту задачу, потому что у них было больше опыта боевых действий, чем у всех остальных. Никому и в голову не пришло, что в операциях такого рода у них не было вообще никакого опыта. Они не оборонялись, а наступали. В прошлом, если не принимать во внимание нескольких контратак местного значения, ни одно подразделение НАТО не принимало участия в наступательных операциях, однако лейтенант Макколл — он по-прежнему мыслил как сержант — знал, что они справятся с этим лучше других. На танке М-1 установлен ограничитель числа оборотов двигателя, не позволяющий двигаться со скоростью, превышающей сорок три мили в час. Экипажи танков всегда начинали с того, что снимали этот ограничитель.
Сейчас его М-1 мчался со скоростью пятьдесят семь миль в час. На такой скорости трясло так, что мозги болтались внутри черепной коробки, но лейтенант еще никогда не испытывал такого острого наслаждения. Его жизнь балансировала на тонком канате между смелостью и безумием. Боевые вертолеты летели впереди танковой роты Макколла; они провели разведку маршрута и сообщили, что дорога к Альфельду свободна. Русские не пользовались этой дорогой. Да это была всего лишь полоса отчуждения над проложенным под землей нефтепроводом, заросшая травой полоса шириной сто футов, пересекающая лес и прямая, как стрела. Широкие гусеницы танка оставляли позади фонтаны взметнувшейся в воздух земли, напоминающие кильватерную струю гоночного катера. Огромная боевая машина мчалась на юг.