Красный сигнал
Шрифт:
Мы еще поиграли немного, пока не убегались. Ни одного гола забить тому пацану не смогли. А он как поймает банку, начинает верещать, так смешно.
Потом мы опять сидели у костра. Снова чай варили. А малец этот, видать, еще боялся и сел чуть в стороне. Бэрик ему кружку с чаем дал и сахара кусок, осторожно так, он понимал, что пацан неловкий. Мы нарочно взяли рафинад, чтобы не рассыпался. Мальчишка кружку не взял, только сахар, и долго вертел кусочек в руке, как будто впервые видел. Непонятно, из какой совсем дикой глуши он сбежал. А потом Юрка показал ему — мол, вот, кусать надо. Пацан попробовал и сразу схрумал весь кусок и еще руку протянул. Ну, мы еще один ему дали, не жалко.
— А зовут тебя как? — спросил
Тот не понял вопроса, помычал что-то.
— Я — Юзик, — ткнул Юзик себе в грудь пальцем. — Вот Лесь, ЛЕСЬ! Вот Андрюха. Вот Бэрик. А ты, папуас дикий, по-человечески не понимаешь!
Юзик говорил громко, видимо, думая, что дикий мальчишка так поймет лучше. А он и вправду понял. Ткнул в себя пальцем и прогудел «Ыду». Так и стали его звать Ыду.
Ыду, слопав сахар, решил, что и чай такой же, и схватил кружку. А чай был еще горячий. Ыду глотнул и заорал так, что стало страшно, словно ему язык прищемили. Ну, мы кинулись его жалеть. Не все, конечно. Юзик все еще смотрел на Ыду как на какого-то вонючего зверька. Ыду успокоился, только когда еще сахара дали. Он уже понял, что сахар можно не кусать, и сидел, сосал его.
И тут словно ниоткуда на поляне появилось два страшных существа. Они были вроде людей, но на морде вместо рта у них висели и шевелились щупальца, как осьминожьи. Я сразу понял, это кровососы. И что нам всем пришел конец. Они, видно, в стелс-режиме, как пишут, на поляну пробрались, наблюдали за нами и сейчас всех сожрут. А кровососы сразу подошли к Ыду и стали его гладить по голове. И что-то начали бормотать. Страшно так. Ыду совсем их не боялся. Он терся об одного из кровососов головой и тихо ворчал. Я понял, что этого пацана, наверно, кровососы усыновили. Или, может, у них такие дети. И еще я понял наконец, что в Зоне все по-другому. И еще подумал, что интересно, как человек устроен. Сколько я думал ночами про Зону, как здесь страшно и как я буду пробиваться через аномалии и мутантов… А на самом деле все оказалось не так. Как-то по-обыденному.
Кровососы погундели, погундели, потом взяли Ыду за руку и пошли в лес. На нас они никакого внимания не обращали. А Ыду уперся ногами и уходить не захотел. Только что-то гудел и словно хныкал. Тогда кровососы отпустили его и сели на краю поляны. Видимо, они боялись, что мы его обидим. Пока кровососы с Ыду разбирались, мы стояли как вкопанные. Но потом, когда стало ясно, что ничего нам не грозит, мы слегка успокоились.
Уже в общем-то начало смеркаться, и спать захотелось страшно. Юзик со своими приятелями сказал, что надо строить шалаш, в палатке тесно, все не уместятся. Лесь с Витьком пошли ломать еловые ветки, а Ыду с ними увязался. Родители его сидели и спокойно смотрели. Ну, я так думаю, что они спокойно смотрели. По крайней мере не гудели и никого из нас еще не съели. Ыду оказался очень сильный, он рвал ветки, словно это была трава. Сельские ловко построили шалаш и постелили на земле ветки, сначала еловые, а сверху наломали березовых, чтобы не кололось. И попросили у нас еще подстилку. Темнело быстро, мы все пошли спать. Ыду полез в шалаш, хотя Юзик явно был недоволен, но присутствие родителей-кровососов на него действовало так, что приходилось быть добрым.
Я заснул почти сразу, даже не думал о двух кровососах, все еще сидящих на дальнем краю поляны. Но, наверное, часа через два я вдруг проснулся. Сквозь приоткрытый полог платки было видно костер. Он уже почти погас, только светился. У огня сидели два кровососа и что-то ели. Они тоже, видно, проголодались. Я сначала подумал, что они наши запасы едят, но потом увидел, что они обгладывали какие-то громадные кости. Ясно, свою еду притащили. Кровососы лопали, причмокивая, время от времени нагревая мясо на костях над костром. Это они что-то вроде шашлыка так делали.
Потом кровососы просто сидели молча, словно на огонь смотрели. Потом один из них взял свое щупальце на морде и пальцами оттянул, как резинку. И стал другой рукой его теребить. Щупальце завибрировало и загудело, как басовая струна. Потом громче и громче. Второй кровосос тоже стал бренчать на щупальце. Но у него щупальце звучало чуть выше. У них получилось что-то вроде мелодии. Она была такая унылая и протяжная, что казалось, и поляну, и лес вокруг, и речку, блестевшую в лунном свете, залила беспросветная тоска. И я понял, как же им тут грустно в Зоне. Кровососы играли и как будто вспоминали о другой жизни, которая была давным-давно, много лет назад. Я слушал, пока не заснул.
Утром я еле разлепил глаза. Все лицо опухло. Конечно, комары кусались так, что спать было почти невозможно. Каждые пять минут я в полусне хлопал себя по лицу и чесался. На ребят посмотреть, так у них было еще хуже. А Ыду — тому хоть бы что, он раньше всех встал и теперь стоял посреди поляны и как обычно переминался с ноги на ногу. Родителей его не было видно, наверное, пошли по делам. А вот возле костра лежала страшная вещь. Человеческий скелет. Весь обглоданный, с ошметками мяса. Я раньше думал, что, если такое увижу, так, наверное, от страха и отвращения сразу умру, а оказалось, что просто немного противно. А рядом с костями валялся ворох одежды, в основном рваный камуфляж. И еще — автомат Калашникова. Я смотрел на это все и даже не знал, что делать, а тут Юзик подошел и поднял автомат.
— Это мой будет. В Зоне без «калаша» нельзя, — заявил он и передернул затвор.
Только я понял, что в магазине было пусто. Я знаю, что, если автомат заряжен и передернуть затвор, должен патрон выскочить. Мне так говорил Рудик, давно, еще в лагере.
— Это кровососы ночью слопали человека, — сказал я Юзику невпопад.
— Ну и слопали, подумаешь, — ответил он так, словно каждую ночь видел, как едят людей. — Видать, нашли где-то жмурика и обглодали. Видишь, мясо уже старое на костях.
И тут меня вырвало. Внезапно так накатило — и все.
Пока я в себя приходил, Юзик каким-то образом заставил Ыду выбросить кости и тряпки в реку. Я уже нормально себя чувствовал и даже попил чая. Потом мы стали обсуждать, как пойдем дальше. Понятно, что нам надо встретиться с местными, и не кровососами, а сталкерами. Но впереди был только лес до самой станции, до Саркофага. Все равно идти еще далеко…
Конечно, чтобы идти, надо точно определиться — куда. Хорошо, что кроме карты в наладоннике, я все-таки скачал и распечатал карту Зоны из интернета. Все было просто. Здесь, на самом севере Зоны, вряд ли мы найдем кого-то из сталкеров, нужно искать освоенные места, там, где всякие группировки сидят, где бары, в которых сталкеры вспоминают о своих подвигах в Зоне. А здесь делать нам было нечего. Поэтому мы и решили идти дальше на юг.
Тропинка шла через лес, так и казалось, что сейчас из зарослей выйдет серый волк или еще какая-нибудь сказочная тварь. Сначала лес казался просто заросшим, но постепенно он становился все гуще и гуще. Ветки деревьев переплелись над головами, и сквозь сетку веток пробивался дневной свет. Солнечных лучиков не было видно. Но все равно шли мы легко, тропинка была протоптана надежно и не исчезала в наползающей из чаши желтой опавшей хвое.
Еще через несколько минут я понял, что если захочу свернуть с тропинки, то не смогу. Деревья стояли уже сплошной стеной, сплетая ветки получше любого забора. Беззаботный Ыду бегал туда-сюда и время от времени отталкивался ногами от стволов, совершая головокружительные прыжки. Становилось все темнее и темнее. Слабый свет не мог себе пробить дорогу через кроны и на тропинку не попадал. Деревья росли уже так близко друг от друга, что для веток не хватало между ними пространства. Это было похоже на частокол. Скоро нам пришлось достать фонарики. Иначе было просто страшно.