Красный сокол
Шрифт:
– Мурзенко и Колесников! Вы должны извиниться перед учительницей украинского языка! – настаивал Семен Семенович, в конце концов, вы живете на Украине в украинском городе, и обязаны знать произведения украинских писателей! Не проявляйте своего мерзопакостного невежества!
– Семен Семенович! Нам неинтересна жизнь какого-то пастушка из села Пески! – стал защищать провинившихся Окаринский, такой же почти отличник, как Мурзенко и Колесников, – лучше бы нам произведения французских авторов изучать!
– Окаринский! Надежда Ивановна и на тебя жаловалась за невнимательность на ее уроках! – отпарировал Семен, – так или иначе я обязан принять меры
Эти меры воплотились в суровый бюрократический приказ, текст которого сфотографировал Юра Волков «для истории», и который он любил зачитывать на юбилейных встречах выпускников 10-в класса, на которых всегда присутствовал наш наставник Семен Семенович. И вот, что было в том приказе с параграфами.
П Р И К А З
По 14-й средней школе г.Львова 12.02.1955
№ 1
За систематическое грубое нарушение «Правил для учащихся», выразившееся в нарушениях дисциплины на уроках и перерывах, в пререканиях с учителями, в неподчинении учителям, в оскорблении их, в общей неорганизованности и нарушении этики советского школьника, ученикам 10-в класса Мурзенко В. и Колесникову В. выношу строгий выговор с предупреждением, с занесением в личное дело.
№2
Ученика 10-в класса Окаринского В. за разговоры и невнимательность на уроках предупредить.
№3
Настоящий приказ довести до всех учащихся школы.
Директор школы (подпись) И. Садовников
Несомненно этот приказ готовил наш классный руководитель Семен Семенович после того воспитательного часа, на котором он «прорабатывал хамское отношение» десятиклассников послевоенной русскоязычной школы к изучению украинского языка. Он защищал профессиональную честь учителя от нашего воинствующего невежества, хотя в том неприятии произведений Панаса Мирного мы были в чем-то правы.После русской прозы И. Тургенева, Л. Толстого, А. Пушкина, в произведениях которых действовали умные, сильные и образованные аристократы, слушать жалостливое повествование о несчастном сельском мальчике было тяжело. Послевоенные мальчики и юноши любили рассказы про войну.
ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ. СВЯЗЬ ВРЕМЕН
Примерно треть мужской половины класса под воздействием военной патриотической литературы и кино после получения аттестата зрелости поступала в военные училища: в летные, морские, танковые. Не всем удалось поступить, слишком большой был конкурс и высокие требования к здоровью.
Много лет спустя мне попалась книга на русском языке «Разве ревут волы, если ясли полные». Потом я прочитал книгу Г. П. Данилевского «Беглые в Новороссии», изданную в Москве в 1956-м. В книгах упомянутых украинских писателей ярко выражен социальный протест против вопиющего крепостнического произвола русских помещиков. Но, от внимательного и чуткого читателя не ускользает и протест против несправедливости национального гнета в этих книгах, как впрочем и в других книгах украинских авторов.
Вероятно, наш классный руководитель и директор школы увидели и политический нюанс в том отношении русскоязычных учеников к учительнице украинского. Их приказ, хотя и не претендовал на образец изящной словесности, скорее он напоминал армейский приказ ротного командира, все же он был политкорректным. Учительница украинского получила сатисфакцию, а оскорбившие ее преподавательское достоинство и национальную гордость, Мурзенко и Колесников стали примерно себя вести на уроках украинского языка.
На своих встречах мы вспоминали прошлое. И приходили к выводу: пока в наших школах и в системе образования будут царить женщины, толку в таком государстве не будет. Почему в школу не идет учительствовать наш мужик? Ведь, после войны мужчин было в стране мало, но в наших школах они откуда-то находились!
– Ты, Владимир Михайлович, упоминал о том, что выступал в соревнованиях по пятиборью. Во Львове был знаменитый пятиборец Павел Леднев. Он был чемпионом СССР и даже европейским чемпионом. Ты с ним встречался?
– Леднев, вообще-то был офицером в ЦСКА и тренировался по плаванью на открытом бассейне спорткомплекса Прикарпатского военного округа. Этот бассейн, если помнишь, находился рядом с моим училищем, и наша команда пятиборцев тоже тренировалась там. Иногда я видел Леднева. Он плавал кролем на уровне мастера спорта. Плавание приносило ему достаточно много очков на соревнованиях. Но, я по пятиборью выступал только на соревнованиях в системе МВД.
– Мы с Витей Морозом тоже боролись в пяти видах спорта. С конца семидесятых физкультурные кафедры львовских вузов ежегодно весной проводили соревнования между преподавателями по так называемому офицерскому пятиборью. В конце марта, когда еще было достаточно снега, мы бегали на лыжах пять километров. Соревнования устраивались иногда в Стрыйском парке, или на футбольном поле стадиона «Дружба». Потом мы плавали стометровку в бассейне политехника, или университета. Потом в разных стрелковых тирах стреляли из малокалиберных винтовок. Все это проводилось только по воскресным дням. И уже к середине апреля, когда начинали зеленеть каштаны, преподавателей собирали на стадионе института физкультуры. Мы бегали восемьсот метров и бросали гранату. Наша команда самого маленького по численности студентов полиграфического института заняла в какой-то год второе место. Нам с Витей вручили профсоюзные призы – деревянных орлов.
– А, кто из вас был лучшим?
– Витя лучше бегал и бросал гранату. В остальных видах более удачливым был я. Нас преподавателей выступало по пять человек от каждого вуза. Политехнический имел традиционно самую сильную команду. Инженеры были крепкими ребятами. Потом, меняясь вторым или третьим местами, был университет или наш полиграфический, потом лесотехнический или медицинский. В хвосте были преподаватели из института прикладного искусства. Институт физкультуры не участвовал, они считались «профессионалами».
– Вадим, помнишь, как я гранату в школе бросал?
– Ну, кто же этого не помнит! Все одноклассники это помнят! Тогда в послевоенных школах проводились компании по сдаче норм БГТО для младших школьников, и – ГТО (готов к труду и обороне) для старших. Ты в девятом классе пульнул эту гранату за школьный забор! Остальные едва бросали на тридцать метров. Да, что гранаты? Я помню, как мы с польскими мальчишками в 50-х дрались камнями. Они откуда-то взялись с пустыря по улице Мохнацкого. Их было человек десять. А нас пятеро вместе с Ленькой Антоновым. Они начали теснить нас вниз по улице от военкомата. Между нашими группами было метров по тридцать сначала. Камни летели в обе стороны крупные, – улицы были немощеными, – и булыжников хватало. И так мы отступали, пока сзади поляков не оказались ребята из четвертой украинской школы с улицы Ломоносова. Они со школы дворами проходили через геологический корпус университета, и услышав польскую речь и разобравшись в ситуации, помогли нам избежать позорного бегства.