Красный Вервольф
Шрифт:
Рядом переминалась Наташа. Поглядывала то на меня, то на капитана.
– Садитесь, – кивнул тот на сосновый пень напротив него. – Я командир партизанского отряда капитан Слободский Федор Ильич. Расскажите о себе. Фамилия, звание. Какие у вас задачи?
Прежде чем усесться на «табурет» я хотел протянуть руку местному «боссу», но тот восседал с каменным лицом и не собирался делать ответных поползновений. Что ж… Будем держать марку. Раз ты капитан. Значит, я не ниже.
– Капитан Волков Александр Николаевич. Первое отделение войсковой разведки штаба фронта, – проговорил я, добавив в голос официоза и холода.
– Из самой столицы к нам пожаловали? – прищурился Слободский. – Какими судьбами, товарищ капитан?
– Я не уполномочен распространяться о задании в присутствии посторонних, – покосился на Наташу, та нахмурилась, а я незаметно улыбнулся ей уголком рта, дескать, извини, родная, служба.
– Сотникова, выйди, – кивнул девушке капитан.
Та, закусив нижнюю губу, поспешила к выходу. Видно все-таки на меня обиделась. После того, что «между нами было», я открыто выразил недоверие к ней.
Дверь за ней хлопнула слишком сильно. Струйка песка с потолка щекотнула за шиворотом.
– Рассказывайте, – сверлим меня испытывающим взглядом командир.
– Моя группа была закинута в окрестности Пскова для организации секретной операции. В ходе десантирования, самолет был сбит. Выжил только я.
– Что за секретная операция?
– Немцы уже на подступах к Ленинграду и его окрестностям. По данным разведки вместе с Германской армией «Север» прибыли и уже вовсю действуют немецкие искусствоведы, которым поручено описать и вывезти как можно больше предметов, представляющих художественную ценность. Одной такой ценностью, является Янтарная комната. Великое культурное наследие России, жемчужина летней резиденции российских императоров в Царском Селе.
Слово «Россия» употреблять сейчас не принято, но я специально это сделал, уловив в происхождении командира аристократические черты. И вроде не ошибся. Тот принялся меня подробно расспрашивать об этой Янтарной комнате.
В наше время каждый знает, что ее похитили фашисты в октябре сорок первого и с тех пор она бесследно исчезла. Моих поверхностных знаний туриста (бывал я на экскурсии, видел восстановленный дубликат комнаты) вполне хватило, чтобы выглядеть убедительным экспертом в этом вопросе и рассказать о тоннах ценного и редкого по степени прозрачности янтаря, флорентийских мозаиках, в сочетании с двумя тоннами золотых и серебряных подсвечников и прочих украшений.
Командир слушал с неподдельным интересом, а затем спросил:
– Объясните, товарищ Волков. Одного не пойму. Где мы и где Царское село. Почему вас забросили именно сюда?
– По нашим сведениям вывозить ценности будут через Псков, – уверенно вещал я, так как помнил, что Псков во время ВОВ стал неким тыловым плацдармом для фашистов, гады даже считали его своим. – Немецкое руководство, которому поручен вывоз ценностей, находится здесь. Моя задача предотвратить хищение Янтарного кабинета.
Командир согласно закивал. Есть! Зацепил вояку за живое. Хотя на вояку он не похож. На офицера – да, причем белогвардейского. И звание у него не особо высокое для командования таким количеством рыл. Может из бывших? Разжалованных? Ну, это мы еще прощупаем.
– И как вы теперь собираетесь осуществить задание в одиночку? – спросил Слободский.
– Вы мне поможете, – с каменной мордой кивнул я.
– Мы? – капитан растеряно накрутил на палец ус, отчего стал вдруг похож на Барона Мюнхгаузена.
– В таком случае ваше руководство, должно выйти на наше, и если будет приказ, то…
– Вы не понимаете, капитан. Это все долго. Я налажу агентурную сеть в оккупированном Пскове. От вас нужна лишь огневая поддержка в нужное время и в нужном месте. Но повторюсь. Операция секретная. Никто не должен знать цели моего пребывания здесь.
Чем безумнее идея, тем легче в нее поверить. Если бы я сказал, что обычный разведчик и собираю данные о количестве сил противника в прифронтовой зоне, то все непременно бы кинулись устанавливать мою личность. Делать радио запрос, или какая там у них сейчас связь организована с центром? А так был шанс остаться в тени. Мол, птица я важная и не лезьте ко мне с вашими мелочами. Могло прокатить. Но, как оказалось, не в этот раз.
– И все же, – капитан встал. – Товарищ Волков, для начала мы должны убедится, что вы тот, за кого себя выдаете.
– Согласен, – кивнул я, хотя ни хрена я был не согласен и даже матюгнулся про себя. – Где мне можно расположиться?
Если все-таки они взялись меня проверять, то ночью слиняю. Эх… Придется раздобыть нормальную одежду и попробовать примкнуть к другому отряду. Поменьше. Интересно, есть они здесь еще?
К регулярной армии прорываться резона нет. Особисты примут под белы рученьки и к стенке. А так еще повоюем. До сих пор перед глазами стоит расстрел крестьян. Три фашика уже есть на моем счету. Но этого мало, чтобы стереть образовавшуюся сегодня травму «детства».
– Простите, товарищ капитан, но подходящего помещения у нас нет для условно задержанных, придется вам в яме подождать.
– В какой еще яме? – чуть не добавил к фразе «на х*р».
– Для задержанных. Сами понимаете, камер не имеем. Так что не обессудьте.
– Спасибо за гостеприимство, товарищ Слободский, – капнул я ядом. – Ведите в вашу яму.
– Пелепчук! – крикнул командир.
– Я! – дверь распахнулась и в проеме нарисовался конопатый с винтовкой.
Ствол неуклюже зацепился за косяк. Красноармеец поправил его и принял вид бравый, но чуть придурковатый.
– Уведите, задержанного, – кивнул на меня капитан.
– Есть!
Ах, вот как. Значит, я все-таки задержанный? Тогда линять надо прямо сейчас. Из ямы хрен потом выберешься.
Я уже прикидывал, как выключить капитана ударом в челюсть. Как снять у него с пояса «ТТ», как отобрать винтовку у «ребенка» в фуфайке, но за спиной рыжего вдруг показались еще две фигуры с автоматами наперевес. Видно капитан заранее готовился к такому сценарию. Вот черт… В яму так в яму. Не хочу погибнуть от рук своих и тем более кого-то из них убить.