Красный властелин
Шрифт:
– Нашёл – молчи, потерял – молчи, – профессор произнёс загадочную фразу тихим голосом, но от него почему-то пробежал по спине холодок, и сильно захотелось закопаться как можно глубже в землю.
– Ерёма, не бухти, мы уже близко, – не оборачиваясь, попросил Барабаш. – И лопатки приготовьте.
Матвей сильно поторопился с последним предложением – ползущий впереди Медведик вдруг клюнул носом и провалился куда-то вниз головой. Все замерли, ожидая продолжения.
– Вытащите меня из этого дерьма, – голос командира звучал сдавленно. –
Еремей с Михасем продвинулись чуть ближе и обнаружили сапоги старшего сотника, торчащие над краем неведомо откуда взявшегося окопа. Что за бред, вроде бы глорхи с пиктийцами рытьём укреплений не увлекаются?
– Тяжёлый, зараза, – старательное пыхтение рядового Кочика прерывалось непочтительными комментариями. – На хлеб и воду посадить товарища командира для общего похудения. И обязательно ежедневный клистир.
– Заткнись, а то жить тебе в латрине до самой победы, – Барабаш отвесил Михасю подзатыльник и осторожно заглянул вниз. – Вот кагульи выпердыши, ловчих ям понаделали.
Можно сказать, Медведику сильно повезло – провалившись в ловушку, он попал руками точно между двух заострённых кольев, а третий, наверняка обмазанный какой-то ядовитой дрянью, почти что упёрся в кончик носа. Неприятно, наверное, торчать вот так вот кверху задницей…
– Посадил дед репку, и выросла репка большая-пребольшая, – вызволенный командир не потерял присутствия духа. – Мы пойдём другим путём, товарищи. Кстати, кто так вовремя поставил «полог безмолвия»?
Нечипайло с Барабашем одновременно повернулись к профессору, а Вольдемар добавил:
– У вас чьей работы амулет, уважаемый Еремей? Говорят, будто бы лучшие сейчас делают в мастерской Симеона Кулибуса, но стоят они… Почём брали?
Баргузин растерянно похлопал глазами, не зная, что ответить на посыпавшиеся вопросы. Какой ещё «полог безмолвия»? Не было никакого полога! И с сигнальными верёвками оно само получилось. Даже не думал ни о чём… бумс, и оно есть. А почему алхимик вздрагивает, прячет глаза и отворачивается?
– Ерёма… – позвал Барабаш.
– Да?
– Ты это… поосторожней.
– С чем?
– Со всем поосторожней, – вместо Матвея ответил старший сотник. И пригладил вставшие дыбом волосы. – Профессор, вы человек?
– Есть сомнения?
– Да, и очень большие.
Дальше ползли молча, не надеясь ни на какие амулеты, которых, как оказалось, никогда не было. Удача роденийцам улыбнулась шагов через триста, прогнав закрывающие обе луны облака. Второе ночное светило только поднялось над горизонтом, и как раз на его фоне нарисовалась мохнатая шапка степняка. Дозор? Не иначе он самый, а то с чего бы глорхийцу стоять во весь рост и всматриваться в темноту? Это хорошо – там, где дозор, обязательно должен быть проход в заграждениях и линии ловушек. Несомненно, секреты глорхов есть и в других местах, но ещё попробуй их найти. А этот как по заказу! И всего четверо кочевников. Какая восхитительная самонадеянность!
Матвей тронул командира за плечо и, показав три пальца, изобразил перерезаемые глотки. К удовлетворению бывшего старшего десятника, Медведик отмахнулся от предложения взять языка. Не нужно пленных, а требуется четыре трупа? Тем лучше и проще. Кто пойдёт вперёд?
Как Барабаш и предполагал, Вольдемар выбрал в напарники именно его. Правильно, командир должен показывать личный пример, а чтобы он не оказался смелой, но глупой выходкой, берёт с собой самого опытного бойца. Ну что, головожопые друзья, встречаем незваных гостей?
Всё испортил профессор. Никого не предупреждая и не говоря ни слова, он поднялся на колени и вытянул руки с раскрытыми ладонями в сторону глорхийского дозора. Уплывшее в темноту шелестящее облачко едва заметно вспыхивало серебристыми искрами, и через несколько мгновений послышался звук падения тел.
– Можно разговаривать вслух. – Еремей поднялся в полный рост и пинком отшвырнул не связанную сигнальными верёвками рогатку. – Только не режьте их сразу, пожалуйста.
– Обалдеть! – старший сотник первым оказался около обездвиженного дозора и ногой потрогал хлопающего глазами глорхийца. – Профессор, что это было?
– Я откуда знаю, – пожал плечами Еремей. – Оно само как-то… Но вот эти красные ниточки скорее всего обозначают сторожевые поводки, идущие к колдунам и настроенные на биение сердца. Перехватишь уродам глотку – и сразу тебе тревога. Видишь?
Сколько Медведик ни вглядывался, но никаких нитей разглядеть не смог. Зато появился вопрос, и не один:
– Ты опять поставил полог?
– Да я не знаю, как он называется!
– Но каким образом? Ты же не пиктийский аристократ? Впрочем, о чём это я…. Тогда бы мы на собственных зарядных кристаллах подорвались. На глорхийского шамана тоже не похож, тем более им для колдовства нужен долгий ритуал…
Еремей усмехнулся и произнёс неожиданно всплывшее в памяти:
– Четыреста лет назад в трактате «О превратности военных судеб» мастер-воевода Ириней Шварц писал, что убить дракона может каждый. Для убийства двух нужно быть героем. Но чтобы убить сотню и самому не превратиться в дракона – просто оставайся человеком. Я не герой, товарищ старший сотник.
– Понятно. – Вольдемар в глубокой задумчивости пнул ближайшего степняка по печени. – А товарищ обычный человек сможет снять пиктийский щит?
– На Баргузина надейся, а сам не плошай! – Барабаш сильным ударом последовал примеру командира. – Вдруг у него не получится? Действуем, как договаривались.
И вообще Матвея не оставляло чувство некоторой театральности происходящего. Они, как актёры на сцене, только и делают, что треплют языками при каждом удобном случае, осталось только подпустить в голос пафосу и картинно заламывать руки, прямо-таки проституция провинциальной труппы. В смысле – презентация… но какая, к кагулам, разница!