Красный властелин
Шрифт:
Роденийцев у Эдингташа ждали. Вчерашний ублюдок на не менее ублюдочной крылатой ящерице успел передать сведенья начальству, а время позволило подготовить достойную встречу. Будь на месте «Эльпидифора» обыкновенный деревянный ветродав, то давно бы лежали на дне обгорелые обломки. Чёрное дерево корпусов стойко к гниению и морской воде, выдерживает таранный удар в борт, но хорошо горит и совсем не способно плавать. Чем-то приходится жертвовать в угоду прочности.
Закреплённый на палубе самоход противодраконьей обороны не остался в стороне от всеобщего
– Второй готов! – заорал Барабаш, когда очередным выстрелом проломило магический щит, и выходящему из пикирования дракону оторвало голову. Заорал и тут же замолчал, ударившись лицом о приёмный лоток установки.
– Заряжай! – Михась покосился на профессора Баргузина, стоявшего рядом, подняв руки со слабо светящимися ладонями, и прикрикнул на Матвея: – Давай!
Стрела, оставляющая дымный след сгорающего алхимического зелья, взорвалась под брюхом летающей ящерицы, заставив её кувыркнуться вниз, полоща по ветру выпущенными кишками.
– Приходи, кума, любоваться!
– Не отвлекайся! – старший сотник Медведик вскрыл новый ящик с зарядами и посмотрел в сторону. – Ты что творишь, гнида?
– Я???
– Нет, – отмахнулся Вольдемар. – Воевода наш…
Тысяцкий от вражеского огня не прятался. Размахивая мечом в одной руке и огнеплюйкой в другой, он стоял у открытого люка орудийной башни и орал на оглохших стрелков:
– По городу давай, по городу! И не жалейте снарядов.
Ченчик командовал скорее для собственного удовольствия, но его крики оказались услышанными – три ствола медленно опустились, порадовав пиктийцев в вышине, и грохнули вразнобой.
– Залпами, мать вашу, залпами!
Приятно почувствовать себя всемогущим. Сердце сладко замирает, когда в неприятельском городе встают подсвеченные багровым взрывы. А вот если бы стреляли сразу с трёх кораблей… Капитаны приданных тысяче «Эльпидифоров», отказавшиеся понимать прямой приказ, – ещё пожалеют! Особенно тот, что по дальней связи посоветовал Ченчику выйти замуж за дохлого винторогого кагула извращённым способом по глорхийскому обряду. Или там особист у кристалла был? Неважно, особисты тоже пожалеют.
– Ваша вечерняя чарка, товарищ воевода! – денщик подражает командиру и смотрится молодцом, а на грохот внимания не обращает. И голос его свободно пробивается сквозь шум. Их специально таких выращивают? – Изволите принять?
– Изволю! – Алехио потянулся за высоким серебряным стаканом и улыбнулся. Всё как в прочитанных в детстве книгах – там тоже отважный военачальник с кубком в руке смотрит на поверженного врага и небрежным движением посылает в битву легионы. Или всё-таки сначала посылает, потом повергает и лишь после всего смотрит? Да какая разница, если финал одинаков! И легойское игристое как нельзя кстати подходит к торжественности момента…
Выпить воевода не успел – «воздушный кулак», разбивший голову денщика, бросил того на командира, и выпавший стакан неестественно громко зазвенел по палубе в случайном промежутке между выстрелами. Ченчик ладонью вытер с лица что-то липкое и горячее. Наткнулся на торчащий из щеки и тающий под пальцами ледяной обломок.
– Отгоняйте драконов, сволочи! Почему прекратили стрелять по драконам? Почему молчат станкачи?
Сдвоенная очередь из носового ДШК убедила тысяцкого в несправедливости, но не умерила ярости. Он бросился к самоходу, где попытался спихнуть с места наводчика десятника Кочика:
– А ну пусти, молокосос!
– Да пошёл ты в жопу, еблан мадагаскарский! – Михась резко крутанул платформу, отчего направляющий жёлоб с размаху треснул воеводу по печени. – Учить меня будет, бабуин краснозадый!
Медведик с Барабашем дружно повернулись к профессору. Тот развёл руками:
– Я ничего такого ему не рассказывал. Он сам!
Отлетевший на пару шагов Ченчик беззвучно раскрывал рот и хватался за кобуру, хотя все три огнеплюйки с парадной перевязи потерял ещё у орудийной башни. Барабаш скользнул ему за спину, быстро оглянулся по сторонам и, как дубиной, саданул снарядом по надраенному шлему.
– Тысяцкого ранило! Эй, кто-нибудь, помогите унести командира!
Старший сотник в последний раз проверил готовность бойцов и со злостью щёлкнул зубами. Готовности как таковой не наблюдалось вообще ни у кого, включая самого командира роты. Каким образом прикажете добираться до берега, если у входа в бухту пиктийцы затопили заранее приготовленные для такого случая баржи с камнями, а с фортов по обеим сторонам узкого пролива лупят маги? Их там сотни три собралось, может, даже больше, если судить по плотности заклинаний. Кое-где уже железо лопается и крошится от дикой стужи. И почему эти ублюдки так любят всё, связанное с холодом? Одно хорошо – сил у колдунов уже не хватает.
Справа от города сплошные скалы, а слева – длинный песчаный пляж с отмелью. И двенадцать деревянных плотиков на полтораста бойцов… Оружие и боеприпасы положить можно, но большего плоты не выдержат. Но высаживаться нужно как можно быстрее, пока не очухался валяющийся без сознания в своей каюте Ченчик и пока нет драконов, улетевших восвояси после возобновления заградительного огня главным калибром.
– Матвей, Ерёма, пробегитесь по трюмам. В крайнем случае – разберите нары. Мы с Михасем к морякам.
– К нам можно не ходить, мы сами пришли.
Вольдемар обернулся и встретился взглядом с командиром «Эльпидифора». Тот стоял с огнеплюйкой на плече и коротким кривым мечом у пояса, а за его спиной – человек тридцать вооружённых матросов.
– Принимайте и нас под своё командование, товарищ старший сотник.
– А как же корабль?
– Оставил шестерых. Вполне достаточно, чтобы справиться с механизмами, а в Масюковщине экипаж пополнят. Или наших на полпути встретят.
– А ты?