Красота - страшная сила
Шрифт:
— Подай на него в суд, — предложила Натали. — Здесь нет ни слова правды.
— Знаешь что? — ответила я. — Не хочу доставлять ему такое удовольствие! Я просто проигнорирую его опус.
Я стала уже привыкать к статьям о себе. Порой даже веселилась. Например, прочитав, что какой-то журналист якобы составил мою родословную и обнаружил, что моим далеким предком являлся сам Ричард Львиное Сердце. Иногда статьи приятно щекотали мое самолюбие: однажды какой-то мужской журнал признал меня самой сексуальной женщиной Великобритании, поставив выше Люси и Венеции. Правда, сладкие минуты блаженства были испорчены, когда я случайно услышала, как Рики хвастался Льюису, что он
За бедной Фионой как-то увязался журналист, когда она возвращалась с работы в свою конуру в Лите. Он написал, что Фиона живет в трущобах, в то время как ее старшая сестра восстановила особняк в лучшем районе Лондона. Мне стало настолько стыдно, что я купила ей квартиру с двумя спальнями в доме георгианского стиля в Эдинбурге. А теперь Пит, этот жалкий подонок, решил попить моей крови.
— Но ему вряд ли сойдет с рук то, что он написал про героин. Рики призовет его к ответу, правда? — спросила Натали. — Это клевета. Хочешь, я позвоню Робу? Зачем быть замужем за адвокатом, если нельзя получить бесплатную юридическую консультацию?
Она протянула руку к мобильнику, а я, онемев, безжизненно сидела на стуле.
— Лора? — Натали с беспокойством посмотрела на меня. — Ведь это неправда?
Я не могла сказать: «Ну конечно!» и потому молчала.
— Лора, мне позвонить Робу, или ты можешь мне что-то сообщить?
Значит, Рики выдал себя.
— Он иногда колется, — повторила я то, что Рики говорил мне, объясняя свое поведение, — но он просто балуется. Конечно же, он не наркоман. У него не тот тип личности, поэтому он не может впасть в зависимость от наркотика и ему нечего беспокоиться на этот счет.
— Лора, может, тебя похитили инопланетяне и вынули твои мозги? — Натали явно не поверила ни одному моему слову.
— Мне об этом не известно, — ответила я.
— Зачем же ты несешь эту чушь? — спросила она. — Я этому не верю, и ты тоже. А если Рики Джонс может всерьез говорить такие вещи, значит, у него осталось меньше мозгов, чем в твоей посредственной прококаиненной башке. Думаю, это достопочтенный лорд Ричард вбил тебе в голову весь этот бред.
Я кивнула. К моей чести, я еще умела краснеть.
— М-м, ну да, он наркоман, — пробормотала я. — Он сам себе хозяин и может делать с собой все, что пожелает.
— Но ты ведь никогда… ты бы никогда… — забеспокоилась Натали.
— Нет, — крикнула я, — не говори глупостей! Я бы ни за что в жизни не прикоснулась к героину.
— Ты тоже самое говорила и про кокаин, — тихо сказала она и надела туфли, хотя лак на ногтях еще не высох. Мне пора домой.
Я не хотела, чтобы она уезжала. Мне так необходимо было поделиться с ней всем, что наболело за последнее время. Рассказать не только про героин, но и про волокитство Рики, его странные отношения с Люси, Венецией и бог его знает с кем еще. Затем о Люси. Она ведь на грани срыва. И если остается еще вменяемой, то лишь благодаря Сноумэну: он искусственно поддерживал ее на стимулянтах и депрессантах. Так поддерживают горячий воздух в воздушном шаре. Ее сумочка постоянно гремела от таблеток. Среди них только одни были настоящим лекарством — прозах, прописанные ей врачом от
И про то, как трудно мне было связаться с Рики, когда он уезжал на гастроли. У него было чудовищно напряженное расписание, и я нигде не могла его найти. Его никогда не оказывалось там, где он обещал быть, — ни в номере, ни в гостинице, ни в городе, ни даже в стране. Но смешно жаловаться на жизнь, сидя в гостиной собственного великолепного дома, с кучей денег в банке и в ореоле славы, которая позволит мне еще долго оставаться героиней дня в газетах. И я сдержалась, и проводила Натали к двери.
— У тебя ведь все хорошо, Лора? — мягко спросила она меня на пороге. — Ты счастлива, правда?
— Еще как! — ответила я, возможно, с большим энтузиазмом, чем следовало.
— Хм, — отреагировала Натали, нахмурившись.
Переваливаясь, она пошла по тропинке мимо кучки журналистов и двух моих постоянных преследователей, которые как всегда торчали возле моего дома. Я видела из окна, как она столкнулась в воротах с Адамом, возвращавшимся домой. Он широко улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Потом нежно положил ей руку на живот, и хотя я не могла расслышать, о чем они говорили, по тому, как он склонил голову набок, догадалась, что речь идет о ее ребенке. Я вспомнила, что даже не поинтересовалась здоровьем Натали. Адам держал в руках пакет чипсов, а из кармана его джинсовой куртки виднелась бутылка пива. Он попрощался с Натали и теперь остановился поболтать с писаками из желтой прессы. Даже предложил им чипсов. Оказалось, он играл в бильярд в баре где-то в Камден-Таун со своими шотландскими приятелями и, судя по его глупой улыбке, выпил там пару кружек пива.
— Привет, золотце, я дома, — крикнул он, пародируя американский акцент.
— Ты пьян, — сказала я неодобрительным тоном.
— А ты трезвая, — ответил он, послушно снимая у дверей свои грязные кроссовки. — Хоть какое-то разнообразие. Открывай поскорее шампанское, до-рога-й-а. Нельзя допускать, чтобы работники были пьянее, чем хозяйка.
Честно говоря, я была рада, что Адам пришел навеселе. Мне нравилось, что он жил в моем доме, потому что с ним я чувствовала себя в безопасности. Но порой он был слишком уж паинькой. Он был таким славным парнем, что по сравнению с ним я казалась себе испорченной девчонкой.
Порой кружка пива и крайне редко самокрутка, которую он медленно выкуривал, сидя на черной лестнице, — вот и все проявления пороков, которые я заметила в Адаме. Еще у него была привычка задавать мне настырные вопросы, на которые я не хотела отвечать.
— Натали — хорошая девушка, — сказал он, сидя по-турецки на деревянном полу, положив чипсы перед собой. Он открыл бутылку пива, не пролив ни капли.
— Да, она милая, — согласилась я.
— Раньше у тебя было много таких друзей, как она?
— Когда? — Я прекрасно понимала, куда он клонит, но меня задел его намек.
— До того, как началось все это. — Адам обвел рукой мою безупречно стильную гостиную, которую сам же и создал.
— У меня по-прежнему много хороших друзей, — выступила я в свою защиту.
— Нет, это неправда, — ответил Адам с откровенностью пьяного человека. — Они — отвратительные.
— Мне они нравятся, — ответила я.
Я громко протопала на кухню и вынула бутылку шампанского из холодильника, как предлагал Адам. Действительно, я не любила, когда люди рядом получали больше удовольствия, чем я. Когда вернулась, Адам продолжил обсуждение моих друзей.