Красота - страшная сила
Шрифт:
Благополучно усадив Люси в такси, я вернулась к гостям. Но мое праздничное настроение испарилось. Вдруг стало ясно, что моя жизнь не так уж безоблачна: мой друг не мог удержать свой член в штанах, а лучшая подруга оказалась нимфоманкой и, похоже, невменяемой. Более того, оказывается, они были любовниками, а возможно, и сейчас продолжали трахаться. Когда клуб закрылся, гости перебрались в отель музыкантов. Я тоже поехала туда, но скорее по инерции.
— Ты сегодня какая-то тихая, — сказала Моника, когда мы ехали в отель на такси, — может,
— Да нет, — ответила я. — Просто порой мне кажется, что мир, в котором я живу, какой-то искаженный.
— Здесь все нереально, — ответила Моника, задумчиво затянувшись сигаретой, — и недолговечно. Все это временно. Так что наслаждайся, пока есть возможность.
Хотя я ни слова не поняла из того, что она сказала, я кивнула головой в знак согласия, просто, чтобы она не подумала, что я тупая.
А в «Виндзор Суит» музыканты продолжали веселиться. Группа, развлекавшая Льюиса и Рики, была тут как тут. Теперь девочки соблазнительно танцевали, наполовину раздевшись.
— Сегодня эти глупышки впервые попробовали наркотики, — весело пояснил Мэл.
— Их звукозаписывающая компания будет вам очень благодарна, — ответила Моника с сарказмом. Она оттолкнула восемнадцатилетнюю поп-шлюшку, чтобы сесть.
— Где Рики? — спросила я Льюиса.
Он сделал вид, что не расслышал моего вопроса.
— Лора спрашивает, где Рики, — громко повторила Моника, демонстрируя свой американский выговор.
Льюис, похоже, утратил слух, он сидел и внимательно рассматривал что-то на своих кроссовках.
— Он с Венецией? — спросила я, внезапно почувствовав, как вся закипаю от гнева.
Почему все шло наперекосяк? Ведь это мой день рождения!
— Он с Венецией, — наконец ответил Льюис. — Но это не то, что ты думаешь.
Моника закатила глаза.
— Сегодня у девушки день рождения, черт побери, — закричала она на Льюиса, как будто он был виноват в том, что Рики исчез с этой уродиной.
— Где они? — я пошла по коридору в комнату Рики. Льюис увязался за мной, а Моника побежала вслед за Льюисом.
— Не ходи туда, Лора, не надо, — умолял меня Льюис.
— Да заткнись, Льюис, какой же ты козел! — выкрикнула Моника.
Я распахнула дверь. Льюис оказался прав, этого я действительно не ожидала. Рики валялся на полу, головой опираясь о стену и вытянув ноги. Правый рукав его рубашки был закатан, а рука над локтем перевязана черной резинкой. Рики должен был видеть меня — он смотрел прямо на меня, но никакой реакции не последовало. Его темные глаза казались совершенно безжизненными. Рядом на ковре сидела Венеция с босыми ногами. Она держала в руках шприц, приготовившись впрыснуть себе героин в ступню между пальцами. Она презрительно усмехнулась мне и вставила иглу в вену. Я видела, как ее глаза закатились и на лице появилась широкая, болезненная улыбка.
— Ну и ну! — сказала Моника.
— Вот это да! — воскликнул Льюис.
— Чертов ублюдок! Идиот! — выкрикнула
Я почувствовала, что меня сейчас вырвет, и побежала в туалет.
Моника ринулась следом. Я наклонилась над унитазом, и Моника отвела назад мои волосы. Потом она села рядом со мной на холодный кафельный пол.
— Что это значит? — спросила я, все еще находясь в шоке.
— Не знаю. — Она покачала головой. — Я никогда не видела, чтобы Рики или Венеция кололись героином. Известно, что некоторые модели сидят на героине — они колют его между пальцами на стопе, чтобы спрятать следы, — но мне и в голову не приходило, что Венеция может этим заниматься.
Внезапно меня охватил ужас.
— Моника, я с этим парнем столько раз занималась сексом, не предохраняясь, а он колется вместе с другими одной иглой!
— Дорогая, если бы только это! — пробормотала Моника.
— Черт, черт, черт, — повторяла я, медленно качая головой.
— Сдай кровь на ВИЧ, — сказала она, закурив сигарету и протянув ее мне. — Думаю, все будет в порядке, но, ради бога, впредь пользуйся презервативами. Я никуда не отпускаю Льюиса без презерватива. И я не рискнула бы прикоснуться к Рики после Венеции.
Мы затихли, и я пыталась прийти в себя.
— Не могу поверить, что Рики колется героином, — наконец проговорила я. — Ну кокаин, это понятно. Это наркотик для вечеринок. Он бодрит и совершенно безвреден, с ним все просто веселятся, но…
— В самом деле? — Моника посмотрела на меня, снова приподняв брови.
— Ну да, — продолжила я. — Мы все его нюхаем, верно? Значит, в нем нет ничего плохого.
— Я не нюхаю кокаин, — сказала Моника.
— Нет? — Я была потрясена. Сколько раз мы вместе нюхали кокаин, и я не разу не замечала, чтобы Моника отказалась. — А я была уверена, что ты, как все, баловалась им.
— Я ненавижу наркотики, — ответила она, покачав головой. — Я могу выпить немного, выкурить косячок, если предложат, но остальное — увольте. Это дерьмо погубит тебя в конце концов.
Ее слова с трудом проникали в мое сознание. Впервые за очень долгое время я встретила человека, который просто сказал «нет».
— Что ты теперь будешь делать? — спросила она меня через некоторое время.
— Поеду домой, — ответила я, — пусть его светлость проспится, увижу его утром. Разве мы все не едем завтра в Канны?
Моника кивнула головой, поднялась и оправила платье.
— Что же, поеду паковать купальники, а завтра просто буду наслаждаться поездкой, — сказала я.
— Молодец. — Моника дала мне руку и помогла подняться на ноги.
Я вышла из такси и, к своему изумлению, обнаружила, что возле моего дома стоял фургон «Шотландской армии». Даже Адам, при всем своем пресвитерианском отношении к труду, вряд ли стал работать в полчетвертого утра. Из щелей фургона просачивался тусклый свет. Я громко постучала в стену фургона и крикнула Адама.