Красота - страшная сила
Шрифт:
— Что скажешь о Люси? — спросил он.
— А что я должна сказать о ней?
— Она тебе нравится? Я хочу сказать, она тебе действительно нравится?
— Конечно.
— Просто я не понимаю, что в ней может нравиться! — Адам поднял пакет с чипсами: — Хочешь?
Я отрицательно помотала головой.
— У меня есть теория, — сообщил Адам.
— Неужели? Значит, рабочий решил попробовать себя в психологии!
— Да, — продолжил Адам, — мне кажется, ты не любишь Люси. Просто тебе нравится, что Люси выделяет тебя среди других и даже, возможно, любит.
— Не говори глупостей, Адам, — фыркнула я и потянулась за моей заветной коробочкой с запасами кокаина.
— Потому, что ты — нормальная, — продолжал он.
— Даже сейчас? — спросила я, укладывая себе полоску порошка.
— Да, все еще, в какой-то степени, конечно. И ты считаешь, что это так круто, когда тебя любит звезда. И то же
— Пусть так! — Я вдохнула в себя жирную полоску. — Адам видел это уже тысячу раз и, похоже, перестал обращать внимание.
— Ты думаешь, что влюблена в него, — не унимался он, — но тебе всего лишь нравится думать, что он любит тебя. И мне тебя действительно жаль, потому что он любит только себя. И никогда не полюбит кого-то другого.
— Адам, заткнись, или я тебя выселю. — Я чувствовала, как кокаин ударил в голову, и вдруг мне стало весело.
— Ты не можешь этого сделать. Я еще не закончил туалет на первом этаже. И потом, я тебе нужен в качестве секретаря. Кто еще будет отвечать на бесконечные сообщения на автоответчике? Между прочим, я недавно говорил с твоей бабушкой. Она была бы очень рада, если бы ты перезвонила ей. Она скучает по тебе.
— Я позвоню ей завтра, — пообещала я, но мы оба знали, что не позвоню. Меньше всего мне сейчас хотелось выслушать еще одну нотацию.
Как всегда, я предложила Адаму кокаина, и он, как всегда, вежливо отказался.
— Этого я тоже не понимаю, — сказал он.
— Этот делает меня более интересной, — объяснила я.
— Нисколько, — ответил Адам. Глаза его стали вдруг серьезными. — Ты гораздо интереснее, когда остаешься самой собой.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Люси ослабела от истощения — такова была официальная информация. По крайней мере, с таким диагнозом она была срочно доставлена в престижную реабилитационную клинику в Сарей. Я приехала к ней домой, как мы договаривались. Мы собирались вместе отправиться в Хэмпшир посмотреть выступление «Шуга Риф» на последнем летнем фестивале. Куча времени и денег ушла у меня на подготовку к встрече с Рики после долгой разлуки. Я была в восторге от моей новой прически — слегка взъерошенные, в стиле только-что-встала-с-постели волосы. За это, конечно, спасибо Даниэлю с его щипцами для завивки волос и визажистам из Харвей Никс. Мне казалось, я выгляжу вполне непритязательно в брюках с ручной вышивкой, сшитых японским дизайнером, обещавшим стать новой звездой, в шлепанцах от Шанель и белоснежной майке от Армани. Я уже не в первый раз ездила на фестивали. Сколько их было на моей памяти! Я побывала во многих VIP-зонах и заметила, что знаменитости, появляющиеся на уличных мероприятиях на высоких каблуках и в вечерних платьях, выглядят нелепо, когда обливают свои изумительные наряды теплым пивом, а их высокие шпильки запутываются в траве. Мы с Бекки посетили все фестивали прошлым летом. Я тогда ужасно гордилась контрамарками, которые мне удавалось выуживать у организаторов репортажей в «Глиц». Каждый раз мы спали в палатке, писали где придется и не мылись все выходные. Самыми ценными вещами в моем рюкзачке были дождевик и запасные кроссовки. Не было смысла краситься — пот или дождь все смыли бы — а волосы удобнее всего было завязывать назад в хвост. Каждый раз, возвращаясь домой, я себе напоминала Маленького Оборвыша. Как-то раз мы семь часов вытаскивали арендованную машину из грязи, в которой мы ее припарковали. В Лондон мы вернулись только в понедельник утром. Я прибежала на работу, не заходя домой, как была, в грязных джинсах и пропитанной потом футболке. Труди отчитала меня за мой неряшливый вид и объяснила, что всегда, когда бы и где бы я ни представляла журнал, мне следовало сохранять привлекательность. Помню, тогда я заснула в курилке после ланча и проснулась без пяти пять благодаря тому, что меня разыскал Грэхем. Но теперь намечалось нечто иное. На лимузине Люси с шофером и кондиционером нас должны были привезти в Хэмпшир, а там вертолет доставил бы нас прямо в VIP-зону. А оттуда в сопровождении охраны мы сможем подойти к автобусу «Шуга Риф». У нас с Рики окажется в распоряжении пара часов, чтобы вспомнить друг друга, а затем группа выйдет на сцену. Стоял солнечный день, будущее обещало быть таким блестящим, что пришлось надеть черные очки — от Гучи. Мне не терпелось поскорее отправиться в путешествие, и я надеялась, что Люси уже готова.
Когда я вышла из лифта, первое, что увидела, — это ассистентка Люси, развалившаяся на восточных подушках в гостиной. Она беспрестанно прикладывалась к бутылке с «Болинжером» и почему-то была одета в лучший брючный костюм от Шанель розового цвета, принадлежавший ее хозяйке. Карен оживленно болтала по телефону. Люси же нигде не было видно. Карен не сразу меня заметила, я некоторое время стояла в дверях и слушала.
— Мам, ты не поверишь, что только что случилось! Ее отвезли в дурдом! — Секретарша сообщила это ликующим тоном, каким обычно люди передают самые вкусные сплетни. — Эта глупая сучка на этот раз совсем чокнулась. Ее мозг распадается от «чарли»… мама, от кокаина, сколько можно повторять… Из-за этого у нее так же разваливается нос… Да, вообще-то это было жуткое зрелище. Я пришла утром и не смогла ее разбудить. Мне даже показалось вначале, что Люси умерла. То есть я видела, что она все еще дышала, но изо рта у нее шла пена, а лицо стало серого цвета. Нет, она уже не такая хорошенькая, как раньше. Если бы зрители увидели ее без косметики и одежды, они пришли бы в ужас, поверь мне. Она похожа на узницу из концлагеря. В общем я испугалась и вызвала врача… Да я знаю, что должна была вызвать «Скорую», но ее агент Сильвия Смит — настоящий ротвейлер. Она меня хорошенько проинструктировала, как себя вести в таких случаях. Она бы меня убила, если бы я вызвала обыкновенную «Скорую», потому что тогда все газеты кричали бы об этом на следующий день.
Приехал врач и сказал, что Люси выпила столько снотворного, что им можно было бы свалить слона. Он сделал ей какой-то укол, и она пришла в себя. А когда Люси пришла в сознание, то начала кричать и бредить. Она все говорила про какого-то ребенка… Нет, у нее нет детей… Может, не хорошо так говорить, но поделом ей. Ведь ей все дано, мама, а она сама отказалась от этого. Она такая испорченная, и денег у нее гораздо больше, чем ума. Люси за неделю тратит на наркотики больше, чем платит мне в месяц… В общем ее отправили в клинику на две недели. А затем в клинике пластической хирургии на Харлей-Стрит ей вставят в нос металлическую пластину, чтобы удержать его от полного разрушения… Все это печально, но, по крайней мере, я немного отдохну, пока она сидит взаперти от беды подальше… М-м, верно, пора искать новую работу, мама… Я знаю, ты ведь не для того растила меня, чтобы я прислуживала зарвавшейся наркоманке…
Когда я осознала, что произошло, у меня все похолодело внутри.
— Как мисс Ллойд себя чувствует? — спросила я.
Карен подпрыгнула от неожиданности, услышав мой голос. Она смотрела на меня, раскрыв от ужаса рот.
— Мам, мне нужно идти, пока! — быстро буркнула она и положила трубку.
— Лора, извини пожалуйста, — забормотала она, испуганно переводя взгляд с бокала с шампанским на дорогую одежду, которую нацепила на себя. Я остановила ее движением руки и лишь чуть прищурилась, стараясь выразить свое отвращение к ней. В глубине души я не осуждала ее за то, что она разболтала эту скандальную историю. На ее месте я поступила бы также. Вряд ли Люси могла рассчитывать на преданность своей секретарши, которой она платила гроши и называла не иначе как «эта девчонка». И совсем недавно мне тоже приходилось зависеть от чертовки-начальницы.
— Как она себя чувствует? — повторила я свой вопрос.
— Вы не расскажете Люси обо мне? Пожалуйста, — умоляла Карен дрожащим голосом. — Понимаете, это будет катастрофа, если она меня уволит. А я не успею подыскать себе новую работу. Я рассказала только маме. Она никому и слова не скажет, обещаю вам!
— Нет, я не стану ей рассказывать, — успокоила я девушку и села рядом. — Но я хочу знать, что происходит. Есть ли кто-то около нее? Куда ее отвезли?
Машинально я взяла бутылку шампанского и сделала несколько крупных глотков прямо из горлышка. Карен посмотрела на меня так, как будто я, как и Люси, сошла с ума.
Она рассказала, что Люси лежит в клинике, где день стоит тысячу фунтов, и потому это заведение больше похоже на роскошный дом отдыха, чем на больницу. Там она не сможет нюхать кокаин, и ее заставят регулярно питаться. К ней будут ходить психотерапевты, психологи, врачи и косметологи.
— Это должно пойти ей на пользу, — размышляла я вслух.
— Надеюсь, — согласилась Карен. — В последние месяцы работать на нее стало сущим кошмаром.
— Знаешь, Люси не такая уж плохая, — объясняла я ее смущенной секретарше, когда та убрала со стола пустую бутылку из-под шампанского. — В глубине души Люси не такая плохая. Она как ребенок, правда Просто она потеряла голову от такой жизни.
— Да, наверно, — сказала Карен. — Я пойду сниму этот костюм.
Люси отправили в клинику, и теперь я оказалась перед серьезной проблемой: кто поедет со мной на фестиваль и как мы туда доберемся без лимузина Люси? Меня вновь пронзила мысль, что я осталась совсем без друзей. Растроганная размышлениями о зависимом положении секретарши, я решила пригласить Кэти. Мы могли поехать на моем «мерседесе» — я совсем не пользовалась им, так как редко была достаточно трезва, чтобы сесть за руль — а затем пересесть в вертолет, как мы и намеревались. Кэти договаривалась с ассистентом Рики об этой поездке, так что она знала, куда ехать. Я была несколько удивлена, когда Кэти заявила, что не сможет поехать со мной, так как у ее друга Гарета день рождения. Пришлось злоупотребить служебным положением, слегка выйти из себя и пригласить также ее друга. Тогда она, наконец, согласилась.