Красотка для маркиза
Шрифт:
– Меня не остановит, даже если это объявит городской глашатай, – дерзко ответила Мелинда. – Я не выйду замуж за полковника Гиллингема! Я ненавижу его! Я не стану его женой, что бы вы ни сделали со мной!
– Это мы еще посмотрим! – рявкнул сэр Гектор. Теперь его сотрясал приступ бешенства, который был слишком хорошо знаком его жене и домочадцам. Лицо его приобрело багровый оттенок, густые брови, казалось, почти сомкнулись на переносице, он не говорил, а выплевывал слова в лицо Мелинде.
– Я заставлю тебя
– Нет, никогда! Я не выйду замуж за человека, которого не люблю! – протестовала Мелинда. Ее голос тоже стал громким, как будто она хотела, чтобы ее наконец услышали.
Крик Мелинды, похоже, был последней каплей, и сэр Гектор уже не мог сдерживать свой дикий нрав. Он схватил со стола хлыст для верховой езды и одним молниеносным движением ударил Мелинду по плечам с такой звериной жестокостью, что почти сбил девушку с ног.
Только каким-то чудом ей удалось удержаться на ногах, но она продолжала кричать:
– Я не выйду за него замуж! Нет! Нет! Нет! – Она выставила вперед обе руки, чтобы как-то защитить себя.
После этого, почти потеряв рассудок от нахлынувшей волны бешенства, сэр Гектор схватил Мелинду одной рукой и, осыпая ударами, бросил ее поперек на конец дивана. Снова и снова хлыст обжигал ее плечи и спину, боль пронизывала все тело, но Мелинда не сдавалась.
– Нет! Нет! Нет! – снова и снова кричала она.
– Ты выйдешь замуж за полковника Гиллингема, или я убью тебя! – угрожал сэр Гектор, скрежеща зубами; хлыст, казалось, рассекал воздух, и все это продолжалось до тех пор, пока в конце концов он чуть ли не с удивлением обнаружил, что Мелинда больше не кричит. Она лежала на краю дивана, волосы в беспорядке спадали на лицо, одна рука безвольно висела и была совершенно неподвижна. На какое-то мгновение сэр Гектор испугался. Затем он отбросил хлыст в сторону на пол.
– Поднимайся, – громко обратился он к Мелинде. – Ты сама хотела этого и получила по заслугам.
Мелинда оставалась без движения. Тяжело дыша, сэр Гектор поднял девушку на руки и положил ее на диван. Она оказалась на удивление легкой. Ее голова бессильно склонилась на одно плечо, глаза были закрыты.
– Мелинда! – позвал сэр Гектор. – Черт тебя возьми, маленькая дура! Уж она надолго запомнит этот урок! Надо поздравить Рэндольфа с укрощением Мелинды.
Он направился в угол в направлении столика-бара. На нем среди графинов граненого стекла стоял отделанный серебром кувшин с водой.
Сэр Гектор плеснул немного воды в стакан и, вернувшись к Мелинде, грубо брызнул ей водой в лицо.
Какое-то мгновение после этого она оставалась неподвижной, затем ее ресницы дрогнули.
Если сэр Гектор и вздохнул с облегчением, то вида он не подал.
– Поднимайся, – сказал он ей грубо. – Отправляйся к себе в спальню и оставайся в ней до завтра. Ты не получишь ни куска хлеба, и, если завтра будешь упорствовать в своем отказе выйти замуж за полковника Гиллингема, я снова изобью тебя, а потом еще раз и еще раз. Твое упорство необходимо сломить, упрямая девчонка, я не потерплю даже малейшего непослушания в моем доме. Ты слышишь меня? Теперь отправляйся в свою комнату и не вздумай идти плакаться к тетушке. Ты не получишь у нее сочувствия.
Стоя к девушке спиной, он налил себе большую порцию бренди с видом человека, заслужившего выпивку.
Медленно, с полуприкрытыми глазами, Мелинда пыталась встать на ноги, и это давалось ей с большим трудом. В глазах у нее было темно.
Опираясь сначала на угол дивана, затем на стул, цепляясь за стол, она наконец добралась до двери. Выйдя в зал, она продолжала двигаться словно во сне, будто ее мозг перестал управлять телом, и лишь инстинкт подсказывал ему, в каком направлении нужно двигаться.
С трудом, ступенька за ступенькой, Мелинда вскарабкалась по лестнице, как ребенок, который только учится ходить, – перемещая вперед сначала одну ногу на шаг, затем приставляя к ней вторую. Выше, еще выше, постоянно осознавая, что в любой момент на нее может накатиться темнота, после чего она не сможет двигаться дальше.
Но ее воля все-таки возобладала, и, хотя это заняло много времени, Мелинда добралась все же до своей крохотной унылой спальни в конце темного коридора, как раз напротив классной комнаты. Она распахнула дверь, затем закрыла ее на ключ и рухнула без чувств на пол.
Сколько она пролежала на полу, Мелинда не знала. Находясь в полуобморочном состоянии, она понимала лишь то, что мучительно страдает, причем не столько от физической боли, сколько от того унижения, которому она подверглась. Уже стемнело, и ей стало очень холодно.
Наконец она поднялась с пола и ощупью добралась до кровати. Пока она с трудом преодолевала этот путь, раздался стук в дверь.
– Кто… кто… там? – спросила Мелинда дрожащим от страха голосом.
– Это я, мисс, – ответили ей, и она узнала голос Люси, молоденькой горничной, которая пришла приготовить ей постель на ночь.
– Все… все в порядке… Я… я сама управлюсь… спасибо, – с трудом промолвила Мелинда.
– Хорошо, мисс.
Она услышала удаляющиеся шаги Люси, после чего наконец заставила себя зажечь свечи на туалетном столике. Пристально разглядывая свое лицо в зеркале, Мелинда чувствовала, что она как-то неуловимо изменилась; ей даже показалось, что это не ее отражение, а кто-то чужой смотрит на нее из зеркала.
Перед ней было бледное лицо с безумными глазами, наполненными страданием и страхом; всклокоченные волосы лежали в беспорядке.