Кратер Циолковский
Шрифт:
– Спасибо, - ответила Вера.
– Мы еще побудем здесь.
– Только в воду больше не лезьте!
– сказал Сергей.
– Спасать больше некому.
Андрей не знал, что после их ухода Вера строго обратилась к подруге:
– Что ты это еще выдумала. Признайся, что просто притворилась! Ты же как рыба плаваешь! Смешно! А я-то, дура, сначала перепугалась…
Мокрая прядь опять упала на глаза, смуглые щеки залил румянец.
– Не надо об этом никому говорить, - тихо сказала Галя.
– И ты считаешь, что поступила хорошо, обманув человека?
– Это же не обман, Верочка! Просто… Ну, как тебе сказать… Испытание, что ли…
– Не нравится мне это, - почти сурово оборвала ее Вера, глядя в сторону.
– Во-первых, тебе не пятнадцать лет, и нужно вести себя посерьезнее. А во-вторых, ты же ничего о нем не знаешь!
– Знаю, - упрямо сказала Галя.
– Все знаю. Если хочешь, могу рассказать, как мы первый раз встретились…
– Ты что, раньше его знала?
Галя снова кивнула.
– У него таких знакомых знаешь сколько? Тысячи. Где уж всех запомнить! А встретились мы так. Я была тогда студенткой. Как-то раз пригласили меня встречать новый год. Прихожу - и вижу там его. Оказалось, хозяин дома, врач, был давний знакомый Соколова, провожал его в первый космический полет. До этого я видела Соколова только на портретах и думала о нем не больше, чем о других космонавтах. А тут смотрю - сидит совсем рядом. Обычный человек, такой же, как остальные. Улыбается, шутит, говорит о разных пустяках. А глаза у самого печальные-печальные… Мне кто-то рассказал потихоньку, что у Соколова погибла жена и он очень переживает. И так мне его вдруг жалко стало… Тогда я в первый раз и почувствовала, что никогда его не забуду… Мы просили его рассказать про свои полеты в космос, про лунные экспедиции. А он только отшучивался. И глаза все такие же невеселые. Наверное, даже не заметил, как я на него смотрела…
– И ты больше с ним не встречалась?
– Ни разу.
– Тогда ты знаешь про него не больше, чем я. Могу ручаться.
– Ну и напрасно! То, что я его больше не встречала, ничего не значит. Я стала собирать все, что про него было написано. С того дня, когда он первый раз полетел в космос. И чем больше читала о нем, тем сильней чувствовала: нет для меня лучшего человека в мире!
– Спорить не буду. Можешь думать о нем что угодно. Но мне одно неясно: что ты станешь делать дальше.
– Подожди, Верок. Все это не так просто.
– А Володя? Как же он?
– глаза Веры стали холодными, тонкие брови сошлись у переносицы.
– Не надо об этом. Вера. Володя очень хороший, но… Не тот он, кто мне нужен…
– Он же любит тебя!
Галя вздохнула.
– Глупое все-таки сердце у человека. Разве ему можно скомандовать? Сегодня убедилась, что никогда не смогу с этим справиться. Что хочешь говори - не смогу! А Володе я напишу. Он поймет…
Голос минувшего
Экспресс «Варшава-Пекин» подходил к Омску. В кинозале поезда тянулись со стереоэкрана изумрудные ветви деревьев, плыли перед глазами зрителей миллионы цветов. На экране проходила вся история Омска - от бледных кадров кинохроники давних времен до последних дней.
Нина очень хотела посмотреть этот фильм, но ее спутники рассоветовали.
– Не надо портить впечатление, - сказал Володя.
– Что там кино! Наш город, знаешь…
Он остановился, подыскивая подходящее яркое определение, не нашел, засмеялся и закончил:
– Словом, приедешь - сама увидишь!
Нина знала, что в новом городе встретят друзья, что впереди - масса интересных дел, но все-таки было чуточку страшновато. Что ни говори, а впервые уехать от родных не так-то просто. Хорошо еще, что спутники попались веселые, не дают скучать.
Нина выросла в Заполярье, там же и училась в университете. И вот теперь она, студентка четвертого курса исторического факультета, едет в далекий Омск для выполнения курсовой работы - «Революционные традиции сибирских рабочих». Тема большая, сложная, и Нина в душе побаивается. Когда она видит в зеркале на противоположной стене свое круглое, чуть курносое лицо с большими удивленными глазами, то невольно хмурится. Никакой солидности - совсем девчонка! И тут же искоса смотрит на своих спутников.
Самый заметный из них Володя Никитин. Высокий, плечистый, он сразу обращает на себя внимание. У него твердые, словно отлитые из бронзы черты лица, густые, чуть вьющиеся волосы, небрежно откинутые со лба, быстрые насмешливые глаза. К тому же у Володи романтическая, увлекательная профессия. Он специальный корреспондент «Комсомольской правды». Правда, сейчас едет не по заданию редакции. Он в отпуске и направляется в Омск, в гости к своим родителям. Володя - большой патриот Омска, считает, что его родной город - один из лучших в стране. Нина очень рада, что они выходят вместе.
– Наш город превратился в сплошной парк, - говорил Володя.
– Впрочем, у него давно прочная слава города-сада. Прямо не верится, что было время, когда в Омске даже деревья были редкостью - о цветах я не говорю…
– О прошлом вашего города я кое-что знаю, - заметила Нина.
– Не забывай, что перед тобой историк.
– Между прочим, мне как-то с неделю пришлось поработать в архиве. Готовил один материал.
– Ну и как - понравилось?
– Н-не знаю. Для разнообразия, конечно, неплохо, но делать из этого профессию… Нет, такое не для меня.
– А мне нравится моя специальность. И, пожалуйста, не думай, что мы какие-то архивные крысы! Мы - следопыты, хранители богатств и традиций. Вот кто мы!
– Я же и не спорю! Азбучная истина - чтобы понять настоящее, надо знать прошлое. Но нельзя забывать, что к любому делу надо иметь склонность.
– Конечно. А скажи, ты доволен своей профессией?
– Очень. Между прочим, журналистом я стал именно по призванию. Я ведь по образованию инженер. Кончал институт, даже не думал, что стану газетчиком. Правда, в нашей многотиражке сотрудничал постоянно, писал стихи и рассказы, но считал это пустяком.