Краткая история быта и частной жизни
Шрифт:
вкалывали на кухне, бегали вверх по лестнице с углем, завтраками и горячей водой, сидели на корточках перед жаровней… Иногда хозяева бросали тебе доброе слово, но никогда не общались с тобой как с себе подобным; в их отношении сквозила лишь жалость, похожая на ту, с которой смотрят на бездомного пса.
До появления домашнего водопровода воду для умывания приходилось носить в каждую спальню, а потом уносить грязную. В каждую использующуюся спальню требовалось зайти, чтобы проверить, все ли там в порядке, и при необходимости освежить, как правило, пять раз в день. И каждый раз горничной требовался сложный набор сосудов и тряпок, чтобы, к примеру, свежая вода ни в коем случае не попала в ту емкость, куда сливали грязную. У горничной
Разумеется, это относится лишь к легкой уборке комнат. Если же гость или член семьи желал принять ванну, объем работ возрастал в разы. Галлон воды весит восемь фунтов, а стандартная ванна вмещает 45 галлонов, которые предстояло нагреть в кухне, а потом принести наверх в специальных бидонах; причем за один вечер иногда приходилось наполнять две дюжины и больше ванн. Приготовление пищи тоже отнимало немало сил. Полный кухонный котел весил около шестидесяти фунтов.
Мебель, каминные решетки, шторы, зеркала, окна, мрамор, бронза, стекло и серебро — все это требовало регулярной чистки и полировки, зачастую с помощью самодельной пасты или мастики. Чтобы стальные ножи и вилки блестели, их следовало не только вымыть, но и энергично натереть о кусок кожи, смазанный пастой из наждачного порошка, мела, кирпичной пыли, красного крокуса (оксида железа) или оленьего рога, смешанных со свиным салом. Прежде чем убрать нож, его покрывали бараньим жиром (для предотвращения ржавчины) и заворачивали в оберточную бумагу, а перед новым использованием разворачивали, мыли и сушили. Чистка ножей была таким нудным трудоемким процессом, что именно машинка для чистки ножей — устройство с ручкой, проворачивающей жесткую щетку, — стала одним из первых сберегающих труд бытовых устройств и продавалась под весьма уместным названием «Друг прислуги».
Зачастую от слуг требовалось не просто выполнить определенную работу, но выполнить ее в соответствии со строгими стандартами, изобретенными теми, кто сам никогда подобной работой не занимался. В шотландском поместье Мандерстоун бригада рабочих дважды в год разбирала, полировала, а потом опять собирала главную лестницу, посвящая этому целых три дня в году. Некоторые обязанности были так же унизительны, как и бессмысленны. Историк Элизабет Гарретт рассказывает, что в одном доме дворецкому и его персоналу вменялось выкладывать запасную ковровую дорожку вокруг обеденного стола в столовой, прежде чем его накрыть, чтобы зря не топтать хороший ковер. В Лондоне одна горничная жаловалась, что хозяева заставляют ее снимать рабочую одежду и надевать «что-нибудь более приличное», прежде чем выйти на улицу и найти для них наемный экипаж.
Продовольственное снабжение большого дома было невероятно хлопотным делом. Бакалейные товары закупались всего два-три раза в год и хранились большими партиями: чай — в ящиках, мука — в бочках, сахар — в больших конусообразных емкостях. Прислуга должна была уметь правильно складировать продукты и долго сохранять их свежими.
Слугам приходилось самим готовить многие расходные материалы, с помощью которых они затем выполняли работу. Чтобы накрахмалить манишку или почистить туфли хозяина, требовалось сначала изготовить крем по собственной рецептуре. Готовые кремы для обуви появились в продаже только в 1890-х годах. До этого средства для чистки и полировки обуви варили в домашних условиях из смеси различных ингредиентов; разумеется, это зелье не только чистило сапоги, но и пачкало кастрюли, ложки, мешалки, руки, а также все остальное, что соприкасалось с ним в процессе изготовления. Крахмал получали из риса или картофеля, и это тоже был утомительный труд. Даже постельное белье и другие текстильные изделия не продавались в готовом виде. Люди покупали отрезы ткани и сами шили из них скатерти, простыни, рубашки и полотенца.
Во многих больших домах имелись чуланы, где стояли перегонные кубы для изготовления крепких напитков; здесь же изготавливалась масса других вещей: чернила, средства против вредителей, мыло, зубная паста, свечи, воск, уксусы и маринады, косметические кремы, косметика, крысиный яд, порошки от блох, шампуни, лекарства, растворы для удаления пятен с мрамора, лоска на брюках и даже веснушек (поговаривали, что последние выводятся с помощью буры, лимонного сока и сахара). В состав этих ценных средств входили самые разные, порой неожиданные компоненты: пчелиный воск, желчь молодых бычков, квасцы, уксус, скипидар и пр. Автор одного справочника середины XIX века советовал ежегодно чистить картины смесью «соли и отстоявшейся мочи», однако чьей именно мочи и как долго следовало ее отстаивать, оставлялось на усмотрение самого читателя.
В домах нередко было столько буфетных, кладовок, чуланов и других подсобных помещений, что большая часть дома практически принадлежала прислуге. В своей книге «Дом джентльмена» (1864) Роберт Керр пишет, что типичное жилище богача насчитывало двести комнат (с учетом всех кладовых и чуланов), из них почти ровно половина представляла собой подсобки и спальни для домашней прислуги. Если добавить сюда конюшни и другие надворные постройки, то получится, что практически все поместье находилось в распоряжении наемных работников.
Распределение труда иногда было весьма сложным. Керр разделил подсобные помещения на девять категорий: кухня, пекарня и пивоварня, холл «для прислуги высшего ранга», холл «для прислуги низшего ранга», погреба и надворные постройки, прачечная, уборные, «дополнительные комнаты» и коридоры. Впрочем, каждый дом был устроен по-своему. В ирландском Флоренс-корте имелось свыше шестидесяти подсобных помещений, а в Итон-холле, чеширском имении герцога Вестминстерского, — всего шестнадцать; довольно скромная цифра, если учесть, что герцог держал больше трехсот слуг. Все зависело от бытовых предпочтений и привычек хозяина, хозяйки, дворецкого и экономки.
В большом сельском доме почти наверняка можно было найти ружейную, ламповую, кубовую комнаты, кладовую для хлеба, чулан дворецкого, рыбную кладовую, пекарню, угольный склад, кладовую для дичи, пивоварню, отдельные комнаты для хранения ножей, щеток, обуви и по меньшей мере еще дюжину других подсобных помещений. В Лангайдрок-хаусе в графстве Корнуолл имелась специальная комната, где хранились подкладные судна. А в одном валлийском доме, по словам историка Джульетт Гардинер, была даже специальная комната, предназначенная исключительно для глаженья газет (чтобы в руки хозяину они попадали сухими и теплыми). В самых больших (или наиболее старинных) жилых зданиях были предусмотрены отдельные чуланы для разных видов посуды, специй, домашней птицы и прочие, еще более экзотические, помещения, например кувшинная (ewery) — комната, где хранились кувшины для воды; старое английское слово ewer («кувшин») каким-то образом произошло от латинского aquarius («водный»).
Названия некоторых служебных помещений не так прямо описывают их назначение, как может показаться. Кладовая для продуктов (buttery) не имеет никакого отношения к маслу (butter), но связана с бочонками (butts): в кладовке стояли бочки с элем и другими напитками. По происхождению это слово — искаженное французское boutellerie («кладовая для бутылок»), от него же образовались английские слова butler («дворецкий») и bottle («бутылка»); первоначально дворецкий заведовал винным погребом.
Любопытно, что слово dairy («маслодельня», «молочная ферма») этимологически вообще не связано с продуктами, оно произошло от старофранцузского dey, «девушка». Иными словами, молочная ферма была не столько источником молочных продуктов, но прежде всего местом, где можно встретить хорошенькую девушку-молочницу.
Во всех домах, кроме самых бедных, хозяева редко заглядывали в кухню и вообще на территорию прислуги. По словам Джульетт Гардинер, хозяева «только в общих чертах представляли себе условия, в которых живут их работники». Нередко глава семьи вообще ничего не ведал о своих слугах, помимо их имен. Многие хозяева домов даже не ориентировались в полутемных служебных помещениях.