Краткий философский словарь
Шрифт:
С середины 50-х годов экономически развитые страны вступают в следующую стадию эволюции, которую Т. называет эпохой «экотехнологического развития Третьей волны». Проводя аналогию между развитием общества и биологическим ростом, Т. считает, что социальная реальность продвигается к «разнообразию и более высокой ступени дифференциации – в экономике, искусстве, образовании, культуре и социальной структуре». Следовательно, методы управления обществом, присущие индустриальному периоду и основанные на единообразии и алгоритме, более не эффективны. Новые технологии требуют разнообразия, творчества, предъявляя новые требования и к самому человеку. Т. усматривает некоторое сходство между обществами «Третьей» и «Первой» волн, выделяя общие тенденции развития: децентрализацию, разработку возобновляемых источников энергии, деурбанизацию, ослабление рыночных связей. «Мы переживаем нечто вроде отрицания отрицания». Происходит возврат к доиндустриальной цивилизации,
В экономической системе постиндустриального общества Т. выделяет «суперсимволическую систему создания общественного богатства», основанную на использовании информационных технологий; мелкосерийную продукцию, требующую высокой квалификации и исследовательских затрат; изменение понятия труда (теперь труд – это научные исследования, экономический анализ, программирование, сфера обслуживания и т. п.); децентрализация и деурбанизация производства (надомный труд с использованием телекоммуникационных сетей); поиски самовыражения в производстве товаров и услуг и т. п.
В социосфере общества «Третьей волны» Т. выделяет пять категорий, составляющих структуру социальной практики. «Люди, вещи, местонахождения, организации и идеи, – считает он, – являются базовыми элементами любой ситуации». Прослеживая их трансформацию, Т. акцентирует внимание на том, что, в отличие от общества, основанного на «принципе постоянства», «принципом формирующегося общества оказывается быстротечность». В результате «духовного водоворота» – столкновения ценностей и идей «Третьей волны» с привычными идеями индустриального общества – ценностные системы становятся всё более эфемерными и всё менее долговечными. «Мозаика» ценностных ориентаций отражает высокодифференцированную социальную структуру общества «Третьей волны». На месте классовой структуры общества классического индустриализма появляется множество социальных групп, каждая из которых формирует свою «миникультуру»: происходит «взрыв субкультур». Перед человеком открывается множество возможностей выбора – в потреблении, обучении, культурной ориентации. В этих условиях возникает «сверхвыбор», который дезориентирует человека. Психологические нагрузки возрастают. Становится всё труднее придерживаться своего индивидуально выбранного стиля жизни, мышления, ориентаций и т. п. «Движение к социальному разнообразию только начинается. Ожидающая впереди свобода выглядит заманчиво и угрожающе». Политическая жизнь строится на «принципе меньшинства» (по Т., это новые «переходные формы»), принципе «полупрямой демократии» (современная техника даст возможность гражданам самостоятельно принимать многие политические решения), децентрализации власти, обеспечивающей передачу части компетенций региональным органам.
В развитии сферы информации и коммуникации Т. обнаруживает две противоречивые тенденции – глобализацию и дифференциацию. Фундаментальным признаком информационного общества является свободный доступ каждого к информации. Однако Т. замечает, что в обществе не может быть абсолютной свободы информации, так как это означало бы отсутствие личной собственности: «Абсолютная свобода самовыражения не более реальна, чем любой абсолют».
Отмечая отрицательные последствия «Второй волны» для психосферы, Т. полностью отказывается как от романтизации «естественного» человека, так и от попыток конструирования «нового человека», которые обычно несли с собой тоталитарные режимы. Он предлагает глобальное «наступление на человеческое одиночество», что должно выйти на уровень официальных программ долгосрочной социальной политики.
По мнению Т., влияние основных перемен в экономике производства-потребления «Третьей волны» «обещает переделать наш социальный характер так же сильно, как это сделала Вторая волна 300 лет назад». По мере того, как зреет цивилизация «Третьей волны», «мы будем создавать не утопических мужчину и женщину, которые возвышались над людьми прежде, не сверхчеловеческую расу новых Гёте и Аристотелей (или Чингисханов, или Гитлеров), а простую и гордую, как можно надеяться, расу – и цивилизацию, заслуживающую названия человеческой». Либеральная утопия Т. во многом альтернативна современному технократическому мышлению.
ТРАДИЦИЯ – исторически сложившиеся и передающиеся из поколения в поколение обычаи, правила, нормы человеческой деятельности. Т. – механизм удержания и закрепления социального опыта. Т. способны консервировать в себе целые пласты человеческой деятельности в силу определенной «мировоззренческой
Существуют два типа мировоззренческого обоснования Т. Первый сводится к тому, что Т. – это внешние рамки жизни, ее каркас, фундамент социальных автоматизмов, облегчающий групповые и межиндивидуальные контакты. Второй связывает Т. с особой знаково-символической формой представленности вечности в нашей жизни. В этом случае Т. становится особым каналом связи времени и вечности, исторического и сверхисторического; обращение к ней приобретает оттенок магизма. Упование на так понимаемую Т. в определенные периоды истории есть не что иное, как попытка утопического мышления найти путь к тому невозможному, запредельному состоянию общества, которое разрешит все проблемы сегодняшнего дня. Так понимаемая Т. – это предельное выражение утопии. Любая утопия критикует конкретный, данный общественный строй, а не жизнь вообще. Т. же утопична по отношению к истории в целом.
Современные традиционалисты стремятся к тихой «консервативной» революции: сохраняя социальный порядок, следуя традициям, ничего не меняя по существу, они хотят обрести иное видение общества и человека. Если утопия видит спасение человека в чём-то внешнем, то Т. рассчитывает изменить внешнее, историю с помощью изменения «внутреннего» – человеческого отношения к миру. Она базируется на тождестве внутреннего и внешнего, индивидуального и социального.
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНЫЙ (от лат. transcendere – выходить за пределы) – выходящий за пределы эмпирического опыта и организующий этот опыт с помощью априорных (доопытных) форм. Понятие, возникшее в средневековой философии и широко используемое Кантом. Его философию называют трансцендентальной. В понимании Канта Т. характеризует познание, которое интересуется не столько предметами, сколько видами нашего познания предметов, поскольку это познание возможно априори.
ТРАНСЦЕНДЕНТНЫЙ (от лат. transcendere – выходить за пределы) – выходящий за пределы любого возможного человеческого опыта, находящийся по ту сторону теоретического познания; это не столько предмет знания, сколько веры. Понятие, широко используемое Кантом, но сложившееся еще в средневековой схоластике.
ТЮТЧЕВ Федор Иванович (1803–1873) – русский поэт и мыслитель. В социально-политических статьях «Россия и революция», «Папство и римский вопрос», в трактате «Россия и Запад», оставшемся незавершенным, Т. разделял славянофильские идеи об определяющей роли православия в русской культуре и был сторонником «образования великой православной империи» в результате «соединения двух церквей – восточной и западной». О философском миросозерцании поэта писали Вл. Соловьев, Н. Бердяев, А. Блок, А. Белый, Дм. Мережковский. Противоречивость публицистических и поэтических текстов поэта явилась основанием для совершенно противоположных оценок его творчества, в котором усматривалось и «присутствие новой исторической эпохи» (Н. Бердяев), и «нигилизм и бездонный ужас бытия» (Дм. Мережковский), и «воплощение хаоса в формах античной Греции» (А. Белый).
Великолепно зная современную ему немецкую и французскую философию (Т. был близко знаком с Шеллингом, встречался с Гейне, слушал в Париже лекции Гизо), Т. почувствовал несоответствие академической теории, имеющей дело с абстрактно-всеобщим, внутреннему миру человека. Для поэта философские категории бытия и небытия, пространства и времени, хаоса и космоса, конечного и бесконечного входили в его каждодневное жизненное самоощущение и переживались как бытовая реальность. Поэтому «острейший ум эпохи» (И. Аксаков) бьется в пространстве оппозиций жизни и смерти, памяти и забвения, сознательного и стихийного, любви и ненависти, являющихся «невысказуемой» жизнью души. «Счастлив наш век, – писал Т., – кому победа /Далась не кровью, а умом – / Счастлив, кто точку Архимеда /Умел сыскать в себе самом».
Т. выделяет два самостоятельных мира, сферы жизни: мир природы, живущий своей жизнью, и мир сознательного индивидуального «Я»; миры эти схожи своей внутренней динамичностью, рвущейся наружу за рамки положенного. Стремление к гармонии и единству бытия в творчестве Т. требовало преодоления дуализма, разрыва этих сфер. Поэтическая интуиция Т. объединяет пространство-время природы ритмом творчества собственного «Я», которое, будучи сверхвременно и сверхприродно, побеждает природу в традициях романтизма. В итоге вся природа становится процессом самосозерцания интеллекта поэта, любующимся собственным «Я», растворенным в стихии природы. Так возникает эстетический пантеизм его пейзажной лирики. «Не то, что мните вы, природа, / Не слепок, не бездушный лик – / В ней есть душа, в ней есть свобода, / В ней есть любовь, в ней есть язык…»