Краткий философский словарь
Шрифт:
Свои мечты о возможном благоденствии человечества, о необходимых для его достижения социальных преобразованиях К. выразил в книге «Город Солнца», утопическая идея всемирной теократической монархии высказана им в сочинении «Монархия Мессии». В идеальной коммунистической общине упразднены собственность, семья (детей воспитывает государство); рабочий день длится 4 часа; огромное внимание уделяется науке, искусству, просвещению и воспитанию. В городе Солнца «не люди служат вещам, а вещи служат им». Все люди «принимают участие в военном деле, земледелии и скотоводстве… А тот, кто знает большее число искусств и ремесел, пользуется и большим почетом; к занятию же тем или иным мастерством определяются те, кто оказывается к нему наиболее способным. Самые тяжелые ремесла… считаются у них и самыми похвальными, и никто не уклоняется от занятия ими. Менее тяжелыми ремеслами занимаются женщины…».
Много внимания уделяет К. организации воспитания и образования. Обучение ведется
Власть в городе находится в руках представителей учено-жреческой касты, «соправителями которых… являются Мощь, Мудрость и Любовь. В ведении Мощи находится всё касающееся войны и мира… Мудрости принадлежат свободные искусства, ремесла и всевозможные науки». К компетенции Любви относится рождение детей и их воспитание. К. надеялся, что программа его преобразований будет осуществлена европейскими государями и Папой Римским, что духовное единство человечества будет достигнуто в рамках реформированного в соответствии с его идеалами христианства.
КАМЮ Альбер (1913–1960) – французский философ экзистенциальной ориентации, публицист и писатель, лауреат Нобелевской премии. Основные философско-литературные произведения: «Посторонний», «Миф о Сизифе», «Калигула», «Бунтующий человек», «Чума», «Падение» и др.
В отличие от современников-экзистенциалистов – Хайдеггера, Ясперса, Сартра, К. размышляет не о бытии сущего, но только о смысле существования человека в его конечности и одинокости. Отказываясь от опоры на сложившиеся традиции философской рефлексии, К. «логикой честного человека и мыслящего индивида» пытается понять себя, жизненное назначение и смысл человеческого существования, исходя из убеждения в изначальной и неустранимой «абсурдности» бытия. Об эмпирической бессмыслице, «трагизме» жизни, обреченной на смерть, познания (истина недоступна человеку), любви (она прерывается смертью), свободы (на стремлении человека к ней вырастает нечто противоположное – вся социально-политическая идеология) писали в начале XX в. Н. Бердяев, М. Метерлинк. Буквально повторяя слова русского философа, К. пишет о том, что сущность жизненного абсурда – «в глубоком несоответствии между духовной природой человека и средой», бездушным природным и социальным миром. С другой стороны, «человек обречен жить в феноменальном мире» – мире собственных образов сознания. Стремясь к счастью и единству с миром, человек сталкивается лишь с его бессмысленным молчанием. Поэтому человеку, вынужденному пребывать в чуждой и непроницаемой среде, жизнь представляется хрупкой, незащищенной, тревожной. Для Метерлинка единственный выход из безысходного трагизма жизни – «оправдание мира как эстетического феномена». Бердяев строит «антроподицею», он делает титаническую попытку оправдания жизни человека его служением сверхличным ценностям, творчеством, которое является продолжением миротворения.
Абсурд (лат. absurdum – ответ глухого невпопад, несоответствие) – центральная категория философии К. «Абсурд есть всегда расхождение… между действием человека и миром, который превосходит его… Абсурд равно зависит и от человека, и от мира. Помимо человеческого ума, нет абсурда. Следовательно, вместе со смертью исчезает абсурд, как и всё остальное. Но абсурда нет и вне мира». По логике мысли К., «абсурд» имеет два значения: расхождение, разлад человека с миром и «сознание абсурда» или «чувство абсурда». Последнее, т. е. ощущение человеком своей чуждости миру, разрыва с ним и с самим собой, мыслитель называет «ясным сознанием» или «ясным разумом». Сам по себе мир не абсурден, он просто неразумен, так как является нечеловеческой реальностью, не имеющей ничего общего с нашими желаниями и нашим разумом; в мире нет смысла, который человек может «извлечь» из него. Конечный, смертный человек заброшен в космос, в историю. Решение вопроса о смысле нашего существования зависит только от наших собственных устремлений. Наш «целостный взгляд» на существующее может превратить этот мир в дом индивидуального бытия. Разумное мышление есть осуществленная «ностальгия ясности» мира. Отсутствие такой ясности К. называет «уклонением», усиливающим абсурд индивидуального существования.
В повести «Посторонний» герой лишен естественного чувства противостояния миру, постоянное чувство скуки есть выражение растворения его в не связанных между собой эпизодах – ситуациях повседневной жизни. Только перед казнью для Мерсо, героя повести, его собственная будущая смерть становится основой осознания его чуждости миру, возникающее ощущение абсурдности происходящего пробуждает его спавшее до сих пор «Я». В пьесе «Калигула» иная исходная ситуация: императору, впавшему в отчаяние, открывается абсурдность этого мира, в
К проблеме смысла и бессмыслицы жизни К. возвращается в «Мифе о Сизифе»: «Есть лишь одна серьезная философская проблема – проблема самоубийства». Самоубийство как добровольный уход из жизни есть «затмение ясности», примирение с абсурдом. Но существует также «философское самоубийство» – «прыжок через стены абсурда». В этот момент в человеке умирают старые схемы и рождаются новые смыслы. Это ситуация, когда обессмысливаются старые, «готовые» ответы на вопросы: что я могу знать, во что я могу верить, что мне делать? Ситуация абсурда, в которой существует человек, заставляет его постоянно искать новые ответы на «вызовы» мира. Человек постоянно преодолевает абсурд ценой собственного «Я». «Человек – единственное существо, которое не хочет быть даже тем, что оно есть». Философское самоубийство свидетельствует о незавершенности, незамкнутости человека, обладающего «ясным разумом». Борьба с иррациональным требует осознанного применения иррациональных средств: Сизиф избирает «бунт» против абсурда, предназначенного ему богами.
Бунт как «борьба интеллекта с превосходящей его реальностью… отказ от примирения с ней» утверждает человеческую индивидуальность, но при этом «забывает» о самоценности другого. В дальнейшем К. расширяет содержание понятия «бунт», которое наполняется требованием человеческой солидарности, утверждающей свободу, равенство, достоинство каждого. «Бунт хочет, бунт требует и кричит, чтобы скандальное состояние мира прекратилось и наконец-то запечатлелись слова, которые безостановочно пишутся вилами на воде. Цель бунта – преображение… В бунте, выходя за свои пределы, человек сближается с другими, и с этой точки зрения человеческая солидарность является метафизической» («Бунтующий человек»).
К. обосновывает необходимость перманентного бунта, вырастающего из стремления людей к порядку и гармонии: «Будучи поборником единства человеческого удела, бунт является силой жизни, а не смерти. Его глубочайшая логика – логика не разрушения, а созидания». Понимая, что вторгается в современные социально-политические реалии, К. резко противопоставляет разрушающую негативность революции «творчеству бунта» и достаточно неопределенно говорит о границах его социального пространства. «Бунт» К. далек от дела социального переустройства, являясь образом трансформации сознания. Идеи «перманентного бунта», способного радикально изменить культуру, повлияли на формирование идейной основы выступлений «новых левых» 60-х годов XX в.
КАНЕТТИ Элиас (1905–1994) – австрийский философ и писатель, проживший большую часть жизни в Англии; разрабатывал проблемы философской антропологии, теории культуры в русле постмодернистской традиции. Лауреат Нобелевской премии по литературе. Основное сочинение – «Масса и власть».
Центральной для К. является проблема власти. Власть – не политологическая категория; К. использует это понятие в широком философском контексте. Власть как принуждение – это естественное порождение человеческого взаимодействия с миром, это «воля к жизни», к выживанию. Шопенгауэровские интуиции претворяются К. в исследование сложной символики власти, ее ритуалов. Вместе со стремлением к власти в жизнь человека входит смерть, оборотная сторона власти. «Момент выживания – это момент власти. Ужас от ощущения смерти переходит в удовлетворение от того, что мертв не ты, а другой». Жизнь – борьба за выживание. Выживание становится победой, знаком счастья и удачи. Власть – подтверждение уникальности, исключительности человека, она и есть «он сам». Вопреки распространенному мнению, в основе власти находится отнюдь не инстинкт самосохранения. Самосохранение предполагает изолированного, «обороняющегося» индивида.
Знаковое оформление присутствия власти в человеческой жизни порой выглядит шокирующе: зачатие, переживание смерти близких, доживание до старости, отношение к далеким предкам. «Выживающий-победитель» один свободен по отношению к растущей массе умерших. Выживающий выходит из массы, питается ею, получает подтверждение своей единственности только благодаря ей. Отношение «человек-масса» – это выражение сущности человека к окружающим как властвующего индивида. Человек хочет «стать массой», разрушить собственные границы, за которыми притаилась смерть, и боится быть поглощенным ею. Масса – это «двойной» символ: это и носитель бессмертия (огонь, река, звёзды, море, лес – символы массы); но масса – это и угроза жизни. За каждым индивидом просвечивает масса: человек стремится поглотить другого, растворить в себе.