Краткий конспект истории английской литературы и литературы США
Шрифт:
Если в предыдущем романе она — капризная, честолюбивая, но прелестная девушка, то баронесса Бернтшейн в «Виргинцах» — образ не менее живой: это язвительная, циничная, но и сентиментальная старуха, в которой мы узнаем прежнюю, молодую Беатрис. (Теккерей блестяще передает в её чувствах, поведении, речи это диковинное, казалось бы, неумолимое, воздействие времени, которое, однако, не в силах лишить нас нашей изначальной натуры).
Важна, однако, не только хронологическая связь этих книг.
Писатель создает некий сплав историзма и современности; он толкует на разнообразные волнующие его темы и в то же время
Сюжет «Виргинцев» не отличается новизной. Опять перед нами история вступления в жизнь обаятельного и благородного молодого человека. Но в «Виргинцах» этот герой как бы раздваивается (как, вспомним, раздваивался в «Пенденнисе» сам автор), и всё повествование распадается на две во многом самостоятельные истории. Два брата-близнеца на собственном опыте постигают законы и нравственные принципы человеческих взаимоотношений. Эта постоянная сюжетная схема позволяет Теккерею, во-первых, охватить самый широкий круг явлений и, во-вторых, сохранить свежесть взгляда, непосредственность впечатлений и оценок.
Гарри в конце книги предстает заурядным американским помещиком, достаточно ограниченным, самодовольным и даже грубоватым.
Более дорог писателю был Джордж. Он напоминает не только его любимых героев — Эсмонда, Пенденниса, Клайва Ньюкома, — но и самого автора.
Рассказ о первых шагах Джорджа на литературном поприще, о его увлечении театром — собственные жизненные впечатления писателя и его личное отношение к искусству.
Как в свое время его дед Генри Эсмонд, Джордж на закате жизни пишет мемуары, стараясь разобраться в происходивших в Америке событиях. (Желая избежать обвинений в необъективности, Теккерей дипломатично дает описание Войны за независимость от лица Джорджа, бывшего полковника английской армии).
Как и Диккенс, Теккерей не верил в смысл бурных социальных переворотов. У него в романе общественные конфликты отступают на второй план, братья и после войны остаются друзьями, ибо для писателя частная жизнь важнее, чем все внешние по отношению к ней события, в которые человек бывает втянут обстоятельствами. Братья Уоррингтоны лишь отчасти противопоставлены друг другу, и висящие крест-накрест шпаги на стене дома Уоррингтонов символизируют примирение Джорджа, воевавшего на стороне британской короны, и повесы Гарри, сражавшегося за независимость США.
Война представляется автору цепью эпизодов, в которых немаловажную роль играет случай. (И, если обратиться хотя бы к воспоминаниям ветеранов — наших современников, это в значительной степени — правда.)
События, происходящие в Америке, занимают всего одну пятую часть романа. Однако Теккерей много работал над изучением истории Америки и её настоящего и добился, по свидетельству самих американцев, подлинной достоверности созданной им картины. Нарекания вызывал только образ Джорджа Вашингтона, показанный приземленно, в будничных обстоятельствах: многие его соотечественники считали недопустимым «низводить этот возвышенный характер до уровня бытовых сцен и низменных страстей».
Работа над романом «Ньюкомы» (1855) предшествовала написанию «Виргинцев». Это еще
Роман, прослеживающий родословную четырех поколений Ньюкомов и многочисленных второстепенных персонажей и их судьбу, с наибольшей полнотой вместил в себя жизненные наблюдения писателя.
Честертон расценивал «Ньюкомов» как «осеннее богатство» чувств автора, его восприятие жизни как «печального и священного воспоминания».
В центре романа — полковник Ньюком, в значительной степени списанный Теккереем со своего отчима, майора Кармайкла-Смита. Это добрый человек сродни Дон-Кихоту, непрактичный и потому осыпаемый насмешками.
Прямодушен и художник Клайв, сын полковника. История Клайва, опять-таки, во многом автобиографична, хоть автор не растворяется полностью и в этом герое.
Решив посвятить себя живописи, Клайв перестает быть полноправным членом общества, его занятие считается недостойным джентльмена, которому приличнее добиваться всё новых постов, званий, почестей и капиталов... Но он отказывается порвать с искусством, старается освободиться от пут викторианских условностей. А. Дружинин писал, что в Клайве «больше доброты, рыцарства», чем в героях Смоллетта, но, как и они, он смел и добр.
Теккерей — не любитель парадности и какой-либо идеализации. Даже в изображении любимых им персонажей ощущается двойственное отношение к ним писателя, иронический подтекст.
Яркий образ романа — племянница полковника Этель, умная и гордая аристократка, царящая на всяческих приемах и на курортах. Она вызывает и симпатию, и возмущение. Страдание и презрение к окружающим ничтожествам возвышает ее.
В романе действуют и персонажи других романов Теккерея: и Уоррингтоны, и майор Пенденнис, дядя Артура, и сам Артур Пенденнис, от лица которого, между прочим, ведется повествование в «Ньюкомах».
В прологе к роману автор сравнивает представителей английского общества с персонажами басен, подчеркивая повторяемость человеческих типов с их достоинствами и пороками.
Американский теккереевед Гордон Рэй называет роман самой насыщенной книгой во всей викторианской прозе. Английская современная писательница Маргарет Дреббл отмечала в таких романах «длинноты, но этих длиннот очень много и в самой жизни, и викторианцы привлекают именно сочетанием скуки и драматизма — тем самым, что составляет удел каждого обыкновенного человека».
Художник Э. Берн-Джонс (1833—1898) писал: «Эта книга, кажется, родилась на свет, чтобы вскрыть распространенную болезнь нашего общества — несчастливые браки, которые заключены отнюдь не на небесах».
Те обвинения в бессердечии и цинизме, которые он предъявлял в своих лекциях Свифту, не раз предъявляла консервативная английская критика, как, впрочем, и Лев Толстой, его «Ньюкомам».
В то же время А. Дружинин отмечал: «Это книга, исполненная теплоты и мудрости; это широкий шаг от отрицания к созиданию». Действительно, в романе, показывающем всеобщую испорченность, звучит мотив терпимости, и это дало повод видным советским критикам (как, например, В. Ивашева) ставить в укор писателю отсутствие в книге «наступательного духа и беспощадной сатиры».