Край непрощенных
Шрифт:
– Ну да. У них есть мох на южной стороне ствола.
– А тут что, есть север, юг, восток и запад? Я солнца-то не вижу.
– На самом деле, нет тут никаких сторон света. Но мох на деревьях - есть.
– Тогда, мать его в бога душу, почему мох растет только с одной стороны?!
Макс негромко засмеялся, Святой же терпеливо пояснил:
– Потому что это место - не настоящий мир. Это копия, где законы природы и причинно-следственные связи не всегда соблюдаются. Здесь есть машины, но нет предприятий, где они могут быть изготовлены. Здесь есть день, пусть мрачный, но день - и нет ночи. Маленький относительно замкнутый мирок,
Еще через пару километров Кирсан задал другой беспокоивший его вопрос.
– А тут вообще как, кроме кошмаров еще что-то снится?
– Нет, - коротко отрезал Макс.
Святой сразу же развил мысль:
– И это еще одно доказательство того, что мир управляется извне божественным двигателем. Во сне люди видят картины, обрабатываемые их мозгом. Здесь наши сны - не результат работы мозга, а сигнал, посланный извне. Нам снится наша смерть, обычно - первая, когда мы умерли в мире живых, но иногда и все последующие. Иногда нам снятся наши преступления - но только тем, кто способен в них раскаиваться. А бывает - прочие ужасы. За Максом во сне огнеметчики гоняются, к примеру.
– А мне снился не кошмар. И я не страдал во время этого сна, хоть я и видел эпизод своей жизни, связанный с войной.
– О, это уже интересно, - оживился Святой, - нам чалапать еще изрядно, рассказывай, чтоб дорожка короче казалась.
Кирсан пересказал свой сон и добавил:
– Вообще-то, после того, как мы с напарником навели самолет на цель, то при попытке выбраться из занятого противником района напоролись на засаду, Степашку ранили... Ну, тогда и случилось то, за что меня мучит совесть. Я убил женщину, как мне кажется, невооруженную. Видимо, ты разбудил меня раньше, чем я досмотрел до этого места...
– Не-не, - ответил Макс, - тут, если ты видишь кошмарный сон, то он кошмарный от начала до конца. Твой как-то не вписывается в общую картину
– Слышишь, Макс, - внезапно сказал Святой, - я тут подумал - он не мог бы попасть сюда моложе, чем умер. Кир, ты в две тысячи четырнадцатом умер, так?
– Да. Летом.
– Вот. Я тут с две тысячи двенадцатого, и год примерно за двадцать пять адских идет. Я провел тут примерно пятьдесят лет. И это значит, что сейчас в мире живых - тот самый две тысячи четырнадцатый, причем приблизительно лето. Я не встречал еще никого, умершего в две тысячи пятнадцатом - что подтверждает мою догадку. Получается, если ты помнишь себя тридцатилетним, то ты и умер тридцатилетним. Я ошибался, думая, что ты попал сюда моложе, чем был в момент своих преступлений. Времени стать монстром и убить полсотни женщин и детей у тебя просто не было.
– Я рад, что ты наконец-то поверил в мою невиновность, - с сарказмом ответил Кирсан.
– Этого я не говорил. Ты не можешь быть невиновен - здесь не бывает ошибочных обвинений. Я просто все понял. Наши сны управляются. Ты искренне уверен, что не совершал массового убийства - похоже, тебе свыше послана подсказка в виде сна. Дом, на который ты навел бомбовый удар, развалился до основания, и все убитые тобой люди, скорее всего, находились в его подвале.
Кирсан остановился, как вкопанный, осмысливая услышанное, спутники тоже остановились.
– Стоп, стоп!
– воскликнул он.
– Опять 'стоп, стоп', - хмыкнул Вогель, но разведчик проигнорировал немца.
Он стоял посреди болота, прокручивая в голове ужасную догадку. Выходит, в том доме действительно были люди? Квартиры оказались совершенно пусты, но вот подвал он со Степашкой не осматривал... Господи. Ведь это действительно все объясняет... кроме одного.
– Игнат, - медленно сказал Кирсан, - если все было так, как ты предположил... В чем, все-таки, моя вина? Меня не предупредили, что штурмовик подойдет не тем курсом. Бомбу бросал не я. И выбирал, чем бомбить - бомбой, предназначенной для сноса зданий, или обычной управляемой ракетой гораздо меньшей мощности - тоже не я. Мне и в голову не могло прийти, что этот идиот станет стрелять по мухе из пушки! Это же не я - убийца!
– Если бы ты точно указал цель, удар был бы нанесен по нужному дому. Правда, не исключено, что тогда погибли бы люди в другом подвале, если они там были. Если бы ты сразу указал пилоту, что цель на верхних этажах - может быть, он сразу выбрал бы ракету. И если бы ты сказал ему, что в подвале могут быть люди - он бы точно не выбрал противобункерную бомбу. Как ни крути - вина-то твоя.
– Эй, какого хрена?!
– в отчаянии закричал Кирсан, - но стрелял же не я!! Я виноват - сглупил! Не подумал! Но я не убийца!
Святой вздохнул:
– Если снаряд из пушки попадает в жилой дом - кто виноват в гибели его жильцов? Кто убийца - наводчик, который крутил рукоятки наведения, или заряжающий, который дергал за шнур? По всей видимости, тот, кто вынес тебе приговор, не увидел разницы между массовым убийством невинных и халатностью, повлекшей массовую гибель оных. Если ты не согласен - извини, но апелляцию подавать следует не мне.
Центр мира
То, что Святой называл 'центром', оказалось небольшим, судя по его словам, городком типа районного центра, но с некоторым количеством высоких, восьми- и девятиэтажных, а иногда и до двадцати этажей, зданий в стиле ар-деко.
– На условном севере от нас - город варваров, на юго-востоке - наш город, на юго-западе - покинутый, где нас чуть Тени не угробили, - сориентировал Кирсана Макс, - а тут, в Центре, есть наш аванпост и 'их'. В принципе, обстановка сейчас более-менее мирная, потому как 'наши' 'центральники' стараются держаться обособленно ото всех, 'центральных' варваров знают в лицо и не воюют с ними при встрече, если такие и случаются. Пакт о ненападении, скажем так. Вообще, Центр - пожалуй, самое необычное место нашего 'острова', и тут работают несколько необычные правила. Самое главное, что тебе стоит знать - это зомби. Здесь единственное место, где мертвецы ведут себя не как везде.
– А точнее?
– хмуро отозвался Кирсан.
– Не разбирают целей. 'Твои' мертвецы уже где-то в городе, но теперь они нападут на всех подряд, кого увидят, и способны замечать человека с пятидесяти шагов. Ну, то есть, с того расстояния, с которого туман позволяет видеть. Все мертвецы одинаково опасны для всех. Зато здесь они не способны искать людей своим мистическим способом - только зрением и слухом.
– Это хорошо или плохо?
– Тебе - пожалуй, хорошо. Мне и Святому - хуже, это единственное место, где мы боимся зомби.