Крайне аппетитный шотландец
Шрифт:
Я прокручиваю страницу вверх, читая предыдущее письмо, то, на которое отвечает Айви. Оно от Сорайи. Я и понятия не имела, что эта парочка общается с момента моего возвращения, и, на мгновение, мне немного обидно. Но, когда мои глаза пробегаются по содержимому письма, приступ тошноты возвращается, и желчь подступает к горлу.
Нужно рассказать.
Мы не помогаем ей, скрывая от нее это.
Она наказывает себя и за что?
– Фин, ты же не варишь кофе по-турецки, да?
–
– Н-нет, - кричу я в ответ.
– Если только ты хочешь, чтобы я его сварила.
– Боже, нет. Эта фигня, словно жидкая смола. Что ты возишься так долго? Ты корову ходила доить что ли?
– Минутку, - отвечаю я, пробегаясь по строчкам письма, даже когда они расплываются по экрану. Словно на расстоянии я слышу, как закипает и выключается чайник, но не могу пошевелиться.
– Человек может умереть от жажды, дожидаясь - Айви заходит и останавливается как вкопанная в дверном проеме, в долю секунды выражение на ее лице меняется от шока к сочувствию.
– Что это, что ты не хочешь, чтобы я видела?
– спрашиваю я отстраненным и дрожащим голосом, и мысли у меня соответствующие.
– Что может быть хуже, чем то, что я чувствую сегодня? Вчера? Весь этот год?
– я понимаю, что мои слова не являются отражением того, что происходит в моей голове - они не громкие и сердитые, а скорее печальные.
– Я имею в виду, я потеряла мужа, дом, большинство своих друзей. Свое место в этом мире и более чем на несколько недель свое желание жить. Что еще осталось, что причинит мне боль?
– Я хотела рассказать тебе, но не сразу. Я полагала, что ты еще не готова, не после вчерашнего разговора. Мы решили подождать хотя бы до твоего дня рождения, но Райя -
– Сказала, что я делала из него святого. Что мне нужно было возложить память о нем на алтарь моего самоуважения. Кто говорит такие вещи?
– я издаю полусмешок, потому что знаю ответ. Сорайя Язва. Сорайя Суровая. Сорайя, женщина, которая, рискуя попасть в тюрьму сама, помогла мне покинуть страну после смерти Маркуса.
– Что такого, по ее мнению, я должна увидеть? Но ты считаешь, что не должна?
– Пока.
– Айви заходит в кухню и начинает перекладывать чернослив и бумаги на столе.
– Я не - не думала, что ты была готова. У нее добрые намерения, но она не знает, что у тебя все еще бывают дни, когда ты просыпаешься от слез.
Мне становится стыдно.
– Ты думала, я не слышала тебя?
– немного печально спрашивает она.
Сжав губы, я качаю головой.
– Просто я не знаю, усложнит ли это все или улучшит.
– Подавленно говорит она, вытаскивая спрятанную под кипой бумаг папку для документов.
– Я надеялась, что нам удастся сохранить это в тайне, пока ты не придешь в себя. Почувствуешь себя сильнее, может.
– Ее слова затихают, ее следующая фраза звучит примерно так же.
– Райя обнаружила кое-что...недавно.
Она протягивает мне коробку в фирменной почтовой упаковке. Fed-Ex (FedEx Corporation — американская компания, предоставляющая почтовые, курьерские и другие услуги логистики по всему миру. Прим.пер.)
У меня руки дрожат, когда
– Что это?
– я держу коробку, замерев, словно там бомба.
Айви выглядит так, словно ей неловко, хотя не отводит от меня своих глаз. Что говорит мне, эта посылка является бомбой другого вида. У нее такой взгляд, будто она хочет успокоить, но не в "все будет хорошо" значении. Он больше похож на "я тебя прикрою". Взгляд, от которого холодок пробегает по позвоночнику.
– Я точно не знаю. Я лишь знаю, что это значит.
– Выражение ее лица беспокоит меня больше, чем коробка в руках.
– Я лишь хочу, чтобы ты знала, что я не намеревалась скрывать это от тебя. Я бы с радостью...ну, не с радостью, но Райя собирала кое-какие твои вещи, которые она успела забрать из твоего дома. Она складывала их в коробки, чтобы отправить, и нашла...
– Она указывает на коробку в моих руках.
– Это.
Я разрываю упаковку и вытаскиваю содержимое, выложив его на стол. Я беру в руки сложенную выписку из банковской карты на имя Маркуса и чек из магазина нижнего белья Agent Provocateur. Ничего шокирующего, кроме цены.
– Это за одежду для сна, - говорю я, взяв чек.
– Он - он купил мне это во время его последней командировки.
– Крошечные затейливые кусочки серебристого кружева и атласа, больше предназначенные для того, чтобы его снимали в спальне, а не надевали для сна. Как оказалось, они не были использованы ни для того, ни для другого. Я даже этикетки не сняла, я была потрясена, когда нашла в шкафу подарочную коробочку, так как у нас уже какое-то время не было интимных отношений.
– Интересно, что с ними случилось?
– рассеяно спрашиваю я, представляя мимолетный, но все же нелепый образ Джорджа, садовника в нашем доме в Дубайе - последнее место, где мы жили - надевшего прозрачную сорочку и кружевной пеньюар во время стрижки газона в невыносимую жару.
– Думаю, это все где-то в коробке. Может среди вещей, которые Райе удалось упаковать?
– паника отражается на ее лице прежде, чем она опускает голову, ее взгляд теперь прикован к столу.
Я беру другой счет; он из того же магазина, датированный следующим днем. В каждом чеке оплачены одинаковые предметы на одинаковую сумму.
– Должно быть, тут какая-то ошибка. Это поддельная кредитка?
– Мне бы хотелось этого, - почти шепчет Айви, прикасаясь к моей руке, когда я вытаскиваю содержимое конверта поменьше. Пачка фотографий падает на стол, и я ахаю.
Это фотографии личного помощника моего мужа в такой же сорочке и ажурном пеньюаре.
Толстая сука.
Глава восьмая.
Фин.
— Что ж, тогда это здорово, что он умер.
— Ну, я бы так не сказала.
— Но она ведь счастлива, что его здесь нет, так?
— Ну, наверно, но —
Лежа на животе на диване, я слушаю, как Наташа и Айви обсуждают на кухне громким шепотом преимущества моей нынешней ситуации, учитывая утренние откровения.