Крайне аппетитный шотландец
Шрифт:
— О, Боже, — это сдавленный всхлип благодарности, нежели мольба о божественном вмешательстве. Когда его зубы вновь находят мою шею, мое тело отвечает и извивается под ним с жадностью и отчаянной жаждой освобождения. Рори толкает меня к стене, выругавшись более низким голосом. Моя спина упирается в какую-то жесткую обшивку или лепнину на стене.
— Мне необходимо оказаться внутри тебя. — Его голос что-то среднее между вздохом и стоном, его руки скользят к подолу моей юбки.
— О, да, пожалуйста, — задыхаясь, отвечаю я, упираясь ладонями в стену, когда мое тело начинает трясти. Все тело. Умирает от
Это неправильно, считать, что он выглядит немного опасным, и возбуждаться от этого?
— Тебе нравится, чтобы тобой командовали. — Он не спрашивает, теперь его улыбка становится зловещей. — Доминировали над тобой.
Мой взгляд порхает к его влажным, теплым губам,
— Я...я так не думаю. По крайней мере, не думаю, что это не так. — Это вообще имело смысл? Мое сердце колотится, и я знаю, что не от страха. А эта его улыбка прямо сейчас? Он улыбается так, словно я вручила ему ключ от своего пояса верности. Я судорожно выдыхаю, смущаясь, что не могу придумать колкое замечание в ответ.
— Итак, кто же ты? — спрашивает он и снова опускает свой взгляд вниз, медленно скользя вверх по моим ногам и задирая юбку. Я чувствую, что хмурюсь, и у меня все внутри сжимается от того, куда он вероятнее всего клонит, потому что я отчаянно не хочу произносить слово на букву "в".
— Ты хорошая девочка или плохая — он запинается, когда проводит руками по моим бедрам, затянутым в черные колготки. — Колготки, — говорит он, даже не пытаясь скрыть своего восторга.
— Ты не удивишь меня натурой фетишиста. — Боже, милостивый, пожалуйста, пусть его не возбуждают колготки.
И тут он улыбается своей опасной улыбкой, начиная стягивать их с меня.
— Это полезный предмет одежды. Можно связать запястья и лодыжки. А можно и красивую девушку.
— Не эту девушку — отвечаю я, хотя не уверена, что только я слышу, каким чувственным становится мой голос.
— По крайней мере, не в первый раз, — мурлычет он.
Прежде чем вы успеете произнести шлюха в колготках, мои колготки волшебным образом оказываются спущенными до середины бедер, а костяшки его пальцев поглаживают спереди мои шелковые трусики. И я, хныкая, стараюсь раздвинуть ноги шире, открываясь для него.
— Первый раз? — отвечаю я, сквозь стон. Его прикосновение, словно электричество, мое тело потряхивает под его рукой.
— Первый раз, когда я трахну тебя сегодня ночью, — я открываю рот, чтобы ответить, но мои слова исчезают под напором его горячих губ. В то время, как они скользят по моим губам, он начинает поглаживать меня через трусики ритмичными кругами, используя костяшки пальцев. Возбуждение нарастает, он ласкает меня до тех пор, пока мягкий материал не становится мокрым, прилипая к моему клитору.
— Я разве похож на мужчину, который способен только на один раунд? — мой взгляд следует за ним, когда он поднимает голову вверх от мокрого пятна на моих трусиках.
—
— Черт, да, — рычит он, наблюдая за моим выражением — наблюдая за своими действиями — проскальзывая рукой под кружевную резинку моих трусиков.
Я не могу сдержать стон удовольствия, когда его пальцы скользят туда-сюда, собирая мои соки и размазывая их по моему набухшему клитору. По правде говоря, я возможно, начинаю умолять, когда вместо костяшек появляются два пальца, которые ласкают меня круговыми движениями, а затем — два пальца, которые толкаются в меня.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Мое дыхание резкое, а голос хриплый. Пожалуйста, пусть у него будет большой член.
— О, Господи, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Это было так давно.
Я так сильно хочу кончить — жажду этого так же, как жажду его. Я хватаюсь за его плечи, не только чтобы удержаться, но, и чтобы притянуть ближе, пока его ладонь надавливает на мою пульсирующую сердцевину, подстраиваясь под темп толчков его пальцев. Через мгновенье я выгибаю спину, притягивая его рот к своему и всасывая его нижнюю губу. Мои ощущения. Его движения. Это высший класс.
Мои руки скользят с его плеч вниз, и, используя свое тело, я сжимаю его руку, чтобы потереться об нее. Я никогда не была такой дерзкой, такой требовательной. Никогда не чувствовала себя такой безрассудной и полной энергии. Такой нуждающейся.
Кажется, будто по моим венам течет жидкий огонь; с каждой секундой напряжение между ног увеличивается, прежде чем я взрываюсь, достигнув кульминации. Мне не хватает воздуха, я кончаю настолько сильно и так беззвучно, думаю, это должно быть похоже на взрыв изнутри. Я осознаю, что моя грудь тяжело вздымается между нами — и такого никогда не происходило раньше — полагаю, что действительно растворяюсь от полнейшего удовольствия. Но этого не может быть, потому что я чувствую, как мое тело давит на его руку; руку, которую я так сильно сжала, что, вероятно, на ней остались следы моих ногтей.
Он не двигается, но когда начинает говорить, голос его такой низкий и мягкий, а отношение настолько лестное, что любое возможное смущение позабыто.
— Этот был лично для тебя. С днем рождения, Роуз. — Он улыбается мне, отчасти ласково. — Но, должен предупредить тебя, следующие — все мои. Ты настоящая красавица и потрясающе выглядишь, когда кончаешь, но я хочу находиться внутри тебя, когда заставлю тебя сделать это снова.
От его слов мои внутренние мышцы жадно сжимаются, и по его улыбке я понимаю, что он тоже это чувствует.
— Могу поспорить, ты говоришь это всем девушкам. — Мой голос хриплый, словно я не говорила долгое время. Взгляд падает на его руку, и, конечно же, на коже виднеются отпечатки моих ногтей. Я поджимаю губы, не желая извиняться, и сжимаю их еще сильнее при звуке его мокрых пальцев, выскальзывающих из меня. Это стыд? Смущение? Что бы это ни было, мои мысли рассеиваются в тот момент, когда его пальцы покрывают моими соками мои собственные губы.
— Попробуй себя, — просит он. Пока его глаза бросают мне вызов, я облизываю свою верхнюю губу. — Так значит, ты хорошая девочка, — говорит он тихо, наклоняя голову ниже, и его губы снова находят мой рот.