Крайняя необходимость
Шрифт:
— У меня есть «Беломор».
— Оставьте эту дрянь до тех времен, Сергей Сергеевич, когда соберетесь завести себе рак легких, — посоветовал старик. — Вот возьмите лучше «Кент», кстати, и в дальнейшем могу вас снабжать…
Отказываться было просто глупо. Великанов с наслаждением закурил, чувствуя к незнакомому человеку искреннюю благодарность за такой в общем-то пустяковый жест… Надо же, как странно, он уже и забыл, когда с ним было такое последний раз.
— Откуда вы знаете, как меня зовут?
— Слышал пять минут назад, как вас приятель
— Вот как…
— Да, у меня слух хороший.
— Кажется, он меня называл только по имени.
— Верно, — ухмыльнулся старик. — Тогда замнем для ясности.
Хороша ясность, подумал Великанов, и ему стало не по себе. Он знал, что в подобных беседах следует быть крайне осторожным. Большинство неприятностей в тюрьме люди получают исключительно по своей вине. Как в том анекдоте, когда новичок, войдя в камеру, объявил: «Здорово, козлы!» Ему объяснили, что это слово нехорошее. Поднявшись с пола, он воскликнул: «Так бы сразу и сказали! А то раскричались, как петухи».
Все это вихрем пронеслось в голове Великанова, когда он соображал, как бы поделикатней уточнить, с кем, собственно, имеет честь вести светскую беседу. Но старик его опередил:
— Ну а меня зовите Гномом.
— Это тоже имя?
— Для вас именно так.
— Интересно, какое отчество у ваших детей? Гномовичи?
— Напрасный труд, Сергей Сергеевич, — улыбнулся Гном. — Я пребываю в великолепном расположении духа, и от такого симпатичного человека, как вы, никакой обиды не восприму. Помните, что я говорил про человека и высокоразвитых животных?
— У них такие прибавляющиеся позвонки заканчиваются головой, в которой концентрируются все силы. К чему вы клоните?
— Сейчас объясню, — охотно кивнул Гном. — То же самое происходит не только с отдельными особями, но и с целыми корпорациями. Вот пчелы, например… как вы относитесь к пчелам?
Великанов пожал плечами:
— Не так чтобы всей душой…
— Мед любите?
— В общем, да. В детстве любил.
— Отлично. Пчелы — это множество особей, живущих семьей, вместе производят нечто завершенное, иными словами, то, что следует считать головою, — пчелиную матку. Вам это ничего не напоминает? — Гном обвел зону взглядом.
«Ну и жук, — подумал Великанов. — Но к чему он клонит? Зачем весь этот разговор? Ладно, надо его как-то поддержать».
— И как это происходит? — спросил он, не уточняя, кого имеет в виду — пчелиную семью в улье или человеческую в лагере.
— Как это происходит — тайна, ее трудно облечь в слова, но кое-какие соображения на этот счет у меня все же имеются. Люди сами порождают своих героев, которые, словно полубоги, защищают их и ведут если не к славе, то к подлинному благополучию. Подобные избранники судьбы главенствуют в своем поколении. В общем… Надо дожить до старости, чтобы все это постичь, — неожиданно закончил свою мысль Гном.
— И еще надо иметь достаточно средств, чтобы оплачивать приобретенные знания, — сказал Великанов.
Гном рассмеялся:
— И это явно касается
— С чего это вам так кажется?
— Просто такое ощущение. — И Гном ушел.
Великанов оказался не готов к такому окончанию разговора и остался стоять, немного растерянно глядя ему вслед. Очень странный человек. Даже для зоны, где всяких чудиков хватает, в высшей степени необычный.
Через час после вечерней поверки Великанов смотрел в плохо выбеленный потолок и не спал. Ему пришло в голову, что почти у всех людей характер приспособлен к какому-либо одному возрасту и в этом возрасте выделяется особенно благоприятно. А что?! Неплохая, в сущности, идея, которая могла быть исходным тезисом какой-нибудь диссертации по психологии. Некоторые бывают вполне милыми юношами, но позже эта их черта исчезает; другие, например, сильны и деятельны в зрелом возрасте, но старость отнимает у них эти достоинства; третьи наиболее привлекательны именно в старости, когда они, благодаря опыту и большей уравновешенности, приобретают какую-то удивительную харизму. Кажется, именно такого человека он и встретил сегодня.
Великанов смотрел в потолок и думал, что, вероятно, так происходит просто потому, что в самом характере каждого человека заключается что-то юношеское, мужественное или старческое, что гармонирует с соответствующим возрастом. Он помнил многие часы утомительной езды в арестантском вагоне, когда казалось, что все остановилось: и время, и поезд, и иногда, только потому что предметы за окном — деревья, дома — удалялись и становились все меньше, в его затуманенное сознание проникала мысль, что поезд по-прежнему едет. «А может быть, — не без дрожи подумал Великанов, — может быть, я старею лишь потому, что мне кажутся молодыми люди все более и более великовозрастные? Вот этот самый сегодняшний старик, например?!»
На следующий день к нему в лазарет принесли… Гнома. Глаза у него были закрыты, губы плотно сжаты, со стороны казалось, что он не дышит.
— Что случилось? — спросил Великанов.
Гном открыл один глаз, повращал им, сфокусировался на докторе и сказал безо всякой интонации:
— Полное ощущение того, что мы живем в Индии.
— Что?! — изумился Великанов.
Гном сел на кровати и сказал так, будто это все объясняло:
— Баньян.
Те, кто принес его, уже удалились, больше в комнате никого не было. Но Великанов чувствовал себя неуютно.
— То есть?
— Дерево-лес. Баньян. Родственник фикуса и шелковицы, в Индии считается священным деревом.
Великанов поднялся на ноги.
— Слушайте, Гном или как вас там! Что вы здесь делаете?! Здесь место для тех, кто болен!
Старик сделал успокаивающее движение рукой:
— Не волнуйтесь, Сергей Сергеевич, пока я отсюда не выйду, в лазарете никто не появится, гарантирую.