Крайняя необходимость
Шрифт:
— Помочь ему можем мы. У вашего Меркулова острый приступ аппендицита.
— Как вы сказали?
— Аппендицита…
Турецкий не выдержал напряжения и расхохотался.
— Вы что? — осторожно спросили на другом конце провода. — С вами все в порядке?
— Извините, — через силу пробормотал Александр Борисович. — Просто мы тут понапридумывали себе бог знает чего.
— Бывает, — коротко сказал врач. — Меня уже зовут в операционную. Сейчас буду резать вашего Меркулова. У вас все?
— Как это — все? — заволновался Турецкий. — Как это — все?! Ничего не все! Я сейчас к вам приеду! Рассказывайте, как вас найти? Как вас зовут?
— Иванов, — был дан исчерпывающий ответ. — И приезжать сейчас не надо, дайте спокойно работать.
Гордеев изучал материалы по делу Великанова, которые прислал Грязнов.
Поздно вечером в сауне врач станции «Скорой помощи» двадцатидевятилетний Сергей Великанов оказался свидетелем избиения озверевшими молодчиками девушек — Анастасии Коньковой и Марии Ковальчук. Трое парней избивали двух несовершеннолетних девчонок. Эти девушки отказывались исполнять желания молодых мерзавцев, которые принуждали их к групповому сексу. Великанов вступился за них — и был жестоко избит. Тогда он воспользовался пистолетом «макарыч», стреляющим резиновыми пулями. Защищаясь, Сергей Великанов выстрелил в одного из нападавших, двадцатилетнего Олега Терехина, но не попал. Тот в ярости выхватил собственное оружие, по иронии судьбы — пистолет Макарова. Великанов ему воспользоваться пистолетом не дал, завязалась драка один на один, в ходе которой пистолет выстрелил — и его владелец был убит. Два его приятеля снова набросились на Великанова, и тогда Сергей выстрелил еще дважды. Еще один преступник, двадцатидвухлетний Антон Севидов, остался лежать на земле. Скончался он уже в больнице. Третий, восемнадцатилетний Николай Румянцев, убежал. Таким образом, защищая других и себя, врач Сергей Великанов убил двух человек. Он был взят под стражу. И впоследствии был осужден за убийство — Московский областной суд приговорил его к десяти годам лишения свободы. Защищал Великанова вполне квалифицированный адвокат, но защита успеха не имела.
Это была выжимка из материалов, которую Гордеев, опытный юрист, составил для себя. Точнее, это была версия событий со слов Сергея Великанова. Но существовала и другая версия, на которую опиралось обвинение и которую в конце концов принял суд. А именно: пистолет Макарова принес с собой Великанов, а вот «макарыч» как раз принадлежал Терехину. Это подтвердил сбежавший с места драки и преступления Румянцев и, как ни странно, обе девочки. Это было хуже всего: это не оставило Великанову никаких шансов, тем более что вины своей он не признал и в суде держался абсолютно непримиримо. Разумеется, родственники погибших были взбешены… А впрочем, при чем тут родственники? Скорее всего, для судей все было очевидно с самого начала.
Гордеев сразу понял: очень плохо (как бы это дико ни звучало), что Великанов не попал в Терехина, когда стрелял из своего «макарыча», если принять на веру его слова и все было именно так. Попади он, во-первых, неизвестно, как стали бы дальше разворачиваться события, а во-вторых, на теле Терехина была бы отметина — сильная гематома. А так в самом деле доказать что-либо затруднительно. Терехин мертв — и это факт, с которым не поспоришь. Севидов — тоже.
В почте, которую прислал Грязнов, была еще приписка лично от него: «Юра, будь другом, срочно отошли этот файл Турецкому, я никак не могу до него достучаться, а это важно! Только не упоминай, что от меня».
Гордеев пожал плечами и, конечно, сразу же отослал файл, даже в него не заглядывая. Потом позвонил Турецкому и предупредил:
— Саша, посмотри, пожалуйста, почтовый ящик, там у тебя почта…
— Спасибо, — обрадовался Турецкий. — У нас тут такие дела творятся… я тебе потом перезвоню, ладно?
Он в это время заканчивал реанимацию секретарши Меркулова. Она наконец отошла от своего испуга и расслабилась, пожалуй, даже больше, чем требовалось, — теперь ее нужно было отпаивать кофе.
Турецкий был бы рад сейчас переключиться на что угодно. Тем более что велика вероятность того, что скоро это придется делать по-любому. В глазах нынешнего генерального и тех, кто стоял за ним, он был, конечно, человеком Меркулова, и уж если Меркулова сняли (или снимут), то и ему ждать долго не придется.
Открывая свой почтовый ящик, Турецкий задумался: является ли он, помощник генерального прокурора Александр Борисович Турецкий, на самом деле человеком Меркулова? В том смысле, который в подобные слова вкладывают профессиональные интриганы и сплетники, любящие порассуждать о том, кто с кем пришел и кто вслед за кем уйдет. Несмотря на то как называлась его должность, непосредственным шефом Турецкого был именно Меркулов. Учитывая, сколько лет они работали вместе, сколько раз прикрывали друг друга (прикрывал-то в основном Костя, чего уж греха таить), то, конечно, да — со стороны Турецкий именно человек Меркулова. Но была ли когда-нибудь у Константина Дмитриевича Меркулова вообще своя команда? Скорее нет. Разумеется, ничто человеческое ему не чуждо, и он всегда с гораздо большим удовольствием работал с людьми талантливыми и честными, но никогда никого не подсиживал и не протаскивал. А вот у нынешнего генерального была несколько иная репутация и другой послужной список. Довольно молодой человек — ему еще не было сорока, — он был плоть от плоти кабинетный работник, очень чутко державший нос по ветру и сделавший стремительную карьеру. Как сказали бы в частной компании, топ-менеджер, которого то и дело бросали затыкать кадровые дыры… Правда, доктор юридических наук. Ну так и что же? Мало ли кто теперь не доктор?
Интересно, какая же все-таки будет формулировка — насчет меркуловской-то отставки? «По состоянию здоровья»? «В связи с переходом на другую работу»? Турецкий даже скрипнул зубами от злости.
Ну ладно, что там Гордеев прислал?
Он наконец заглянул в письмо и прочитал: «Самое главное — было бы желание, а способы всегда найдутся!»
— Хм, — сказал Турецкий, — о чем это он?
«1. Много-много есть, перебивая желание курить…»
— Ах вот оно что, — пробормотал Александр Борисович, машинально нащупывая на столе пачку «Мальборо». — И этот, значит, туда же? Все, черт побери, пекутся о моем здоровье!
«2. Активно заняться спортом».
— Ну вот еще, — сказал Турецкий.
«3. Если вы не можете бросить курить, так как все ваши знакомые курят, попробуйте договориться с ними бросить курить всем вместе…»
— Легко сказать…
«4. Внушить себе, что сигареты — это настолько отвратительно, что один только их вид вызывает у вас рвотный рефлекс.
5. Забить в сигарету сушеные ногти и выкурить.
6. Помочить сигарету в молоке, высушить, выкурить…
7. Попробовать не курить всего лишь неделю, а затем выкурить три-четыре сигареты подряд.
8. Уехать жить в Бруней.
9. Устроиться на работу на бензоколонку.
10. Покончить жизнь самоубийством».
— Не дождетесь, — сказал помощник генерального прокурора и протянул было руку к телефонной трубке, чтобы позвонить Гордееву, но не успел — телефон зазвонил сам. — Да? — слегка нервно сказал Турецкий. Во-первых, это был не его телефон, а Меркулова, а во-вторых, о Меркулове он и ждал новостей.
— Александр Борисович? — несколько удивленно сказала трубка голосом генерального. — А что вы здесь делаете?
— Работаю, — буркнул Турецкий, лихорадочно соображая, как быть — изображать полное неведение по поводу отставки Меркулова или… Нет, к черту, так можно нагромоздить целую гору ненужной лжи.
— А где же Константин Дмитриевич?
— В больнице.
— Вот как? И что он там делает? — иронично поинтересовался генеральный. — Зубы лечит? Анализы сдает?
— Он уже ничего не делает. — Турецкий с удовольствием подержал паузу.
— В каком смысле? — удивился генеральный.
— В буквальном. Это ему делают.