Кража

Кейн Андреа

И снова Эшфорд опомнился первым и отстранился от нее и теперь стоял, прислонясь к дереву, отчаянно пытаясь овладеть своими чувствами, а Ноэль все еще прижималась к нему.

– Что же, черт возьми, со мной творится? Неужто я совсем потерял голову? Я пытаюсь соблазнить вас прямо На пороге родительского дома, где в гостях находятся ваши родители. А сам обещал им проявлять скромность.

Ноэль не могла произнести ни слова, не могла унять сладкой дрожи, не могла овладеть собой.

– Ноэль! – Эшфорд

коснулся ее горячей щеки и приподнял пальцами ее лицо, стараясь прочесть выражение ее глаз, – С вами все в порядке? – Нет, – ответила она честно.

– Но вам следовало дать мне пощечину!

– А я предпочла отдаться своим ощущениям и делать все то, что мы делали.

– И я тоже, – выдохнул Эшфорд, Коснувшись легким поцелуем ее лба, потом переносицы. – Но мы не можем больше позволить себе этого. Надо вернуться в дом. К счастью, начался ветер. Этим можно будет объяснить ваш румянец, растрепавшиеся волосы и учащенное дыхание. – Эшфорд отвел ее руку от своего лица: – Довольно, маленькая искусительница. Идемте, пока не выбежал ваш отец и не вызвал меня на дуэль.

Эта мысль мгновенно отрезвила ее.

– О, Эшфорд, не думаете же вы в самом деле… – Я думаю только, что сейчас нам лучше вернуться, пока нас не хватились. Внезапно Ноэль вспомнила еще одно, что собиралась ему сказать.

– Эшфорд! – Она потянула его за рукав, замедляя шаг и стараясь заставить его остановиться.

– Нет, Ноэль, – ответил он хрипло, бросая на нее укоризненный взгляд. – Сегодня мы больше не будем нарушать правила хорошего тона.

– Я хотела сказать совсем другое. – Она улыбнулась ему загадочной улыбкой. – Я просто хотела спросить, что вам известно об Андре Сардо.

– О художнике Сардо? – Эшфорд мгновенно отрезвел. – Он чертовски талантлив. Но относительно малоизвестен, если не считать галереи Франко. А почему вы спрашиваете?

– Значит, Бариччи выставляет его работы? Он ответил кивком.

– В настоящее время Бариччи – единственный кормилец Сардо и его единственная надежда. В один прекрасный день в галерею Вариччи придет настоящий знаток искусства и оценит дар Сардо. – Глаза Эшфорда подозрительно сузились. – А теперь скажите: почему вы спросили о Сардо?

– Потому что на прошлой неделе он появился в Фаррингтон-Мэнор и заявил, что Бариччи нанял его написать мой портрет, ну, в качестве оливковой ветви мира, что ли…

Эшфорд резко остановился.

– Бариччи прислал Сардо в Фаррингтон-Мэнор?

– Именно так. Я вижу, вы удивлены. Моя первая реакция была точно такой же. – Ноэль заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из прически.

– Мне это не нравится, – пробормотал Эшфорд. – Ясно одно: Бариччи хочет и вас втянуть в свои грязные делишки.

– Сардо, между прочим, поедет в Лондон не с пустыми руками. – Ноэль хмыкнула. – Как раз

в день его приезда в наш дом пришло приглашение от ваших родителей, и я уверена, что он тут же помчался сообщить эту новость Бариччи.

– Сообщить?

– Видите ли, Андре как раз был в гостиной с лапой, когда доставили ваше приглашение. Папа по моей просьбе прочел его вслух.

– Вы же бросили ему наживку – Эшфорд вновь помрачнел. – Вы намеренно сообщили Сардо, что отправляетесь в Маркхем.

– Да не хмурьтесь вы так. Ведь это был идеальный случай заставить Бариччи действовать. Дело не в том, что теперь он полностью уверится в существовании связи между нами, главное – он будет надеяться на получение новой информации от Андре. Не сомневаюсь, он вообразил, что я стану игрушкой в руках Андре. Мало кто из женщин не клюнул бы на такого красавца. – В ее сапфировых глазах сверкнули злые искорки – Так вот, я постараюсь удивить его. И сделаю так, что Андре станет игрушкой в моих руках. Я постараюсь навести его на ложный след и ввести Бариччи в заблуждение. – Прекратите это, Ноэль. – Эшфорд сильно сжал ее руку, – Это не игра. Вы и понятия не имеете о том, во что намерены ввязаться.

– Возможно. Но все же я прекрасно представляю, чего можно добиться, использовав этого Андре. От него я получу нужные нам сведения, а ему передам ложные. Только мы с вами должны придумать, какую именно наживку подбросить Бариччи. А что касается опасности… Она может исходить только от Бариччи, но никак не от Андре. Право же, Эшфорд, мне понятны ваши опасения. Они хоть и трогательны, но совершенно безосновательны. Не говоря уж о том, что они тускнеют при сравнении с выгодами, которые может принести наш план.

– Позвольте кое-что сказать вам по поводу вашего нового друга-художника. – Эшфорд сделал выразительную паузу. – Возможно, он безупречен как мастер, но отличается свободой взглядов в вопросах любви. И у него больше женщин…

– Чем у вас? – с готовностью подсказала Ноэль. – Я и подозревала это, поскольку очарование его, несомненно. – Она улыбнулась.

– Вы специально дразните меня? Хотите возбудить у меня ревность? Так можете больше не утруждать себя. Вы добились успеха. Я ревную!

– О, это очень приятно слышать.

– Но я не только ревную, Ноэль. Я беспокоюсь за вас. Притом очень. Я согласен, что подлинная опасность исходит от Бариччи. Но если Сардо у него на службе… О, я имею в виду не его работу в галерее… Тут другое. Он вовсе не тот бедный и честный художник, за которого вы его принимаете. Он придаток Бариччи, его продолжение, а в нашем случае его глаза и уши. А лицо, за которым ему поручено следить и за что ему платят, – вы! – Эшфорд помолчал, погруженный в свои мысли. – Что из своего плана вы открыли отцу?