Кража
Шрифт:
– Папе? – Ноэль недоуменно вскинула брови. – Ничего. Если бы я хоть намекнула ему на свои подозрения, Андре был бы тотчас же изгнан из Фаррингтон-Мэнор. Папе известно только, что мы пытаемся помочь бедному человеку зарабатывать на жизнь.
– Меня не покидает беспокойство о вашей безопасности, как бы это ни было соблазнительно…
Ноэль поняла, что окончательного согласия у него не добьется, а потому встала на цыпочки и одарила Эшфорда нежнейшим поцелуем.
– Подумайте об этом, – прошептала она. – Вы сможете принять решение после того, как я обыграю
Глава 7
– Ax, это вы, Андре, входите. – Бариччи, стоя перед зеркалом, разглядывал свой галстук, пытаясь решить, стоит ли перевязывать его, чтобы избавиться от крошечной, но упрямой морщинки. В конце концов он перевязал галстук и потом еще тщательно разглаживал белый шелк до тех пор, пока он не лег безупречно.
– Вы выглядите весьма элегантно, – заметил Андре, удивленно округляя глаза при виде патрона – Я думал, что вы пригласили меня по делу, хотели обсудить мою новую работу или ваше следующее хищение. Но вместо этого нахожу вас одетым для вечернего выхода в свет. Не пригласите ли с собой? – добавил он с улыбкой.
– Вряд ли, – ответил Бариччи, криво усмехаясь. – Мой сегодняшний визит таков, что третий участник не требуется, Он рассчитан на двоих.
– Могу только позавидовать. – Андре прикрыл за собой дверь и, облокотясь на нее, наблюдал, как Бариччи натягивает белые перчатки,
– Это ты-то завидуешь? Ты, проводящий каждую ночь с новой женщиной? – Бариччи, склонив голову, разглядывал свое отражение в зеркале, – Блестяще, – удовлетворенно сказал он, ободряюще кивнув себе. – Кто она? – спросил Андре.
– Редкостная и изысканная красавица. – От Андре не укрылось, что Бариччи попытался уйти от прямого ответа. – И она богатая женщина. – Бариччи придирчиво оглядел пышный ворот рубашки, стараясь убедиться, что все складки на месте. – К тому же владелица нашего следующего шедевра – изумительной картины Рембрандта, стоящей баснословную сумму, целое состояние.
– Неужели вы способны украсть ее у своей возлюбленной? – в замешательстве пробормотал Андре. – Кажется, у вас это первый случай.
– Только потому, что до сих пор мне не представлялась такая возможность.
– Ах! – Глаза Андре были полны искреннего восхищения. – Я начинаю понимать, вы ухаживаете за дамой, пока ее мужа дома нет?
– Да, он отбыл по делам на два дня, – подтвердил Бариччи. – А ее слуги на два дня отпущены из дома. Поэтому мы с ее светлостью будем в особняке вдвоем.
– Прекрасно! Итак, вы ослепите ее своим утонченным вниманием, возбудите в ней страсть и тогда… – Он озадаченно нахмурился: – И что тогда? Неужели вы отважитесь похитить картину, пока она будет крепко спать, утомленная вашими ласками?
Бариччи окатил художника взглядом, полным презрения:
– Это ваш стиль, Андре. Bы ведь думаете сердцем и чреслами, а не головой. Первые нужны для удовольствия, а последняя для дела. Конечно, я не стану похищать картину, пока она будет спать. Это было бы верхом глупости. – В таком случае как вы думаете организовать кражу?
– Осторожно, Хитрым и
– Очень разумно.
– Последний раз, когда мы виделись с ее светлостью в ее городском доме, я заметил картину Рембрандта. Сегодня я получу возможность получше изучить дом, как проникнуть в него. Выберу наиболее подходящие для моих целей дверь или окно, оставлю их незапертыми до завтрашнего вечера, когда явятся мои люди. Пока мы с ее светлостью будем предаваться любви, они успеют снять картину.
– Блестяще, – похвалил Андре. – Но вы крайне возбудили мое любопытство. Кто же эта ваша пленительная возлюбленная? Клянусь, ни единой душе не открою ее имени.
Глаза Бариччи блеснули торжеством.
– Тебе, Андре, я могу сказать. Кто лучше тебя оценит радость обладания прекрасной женщиной? – Он тщательно разгладил свои манжеты. – Это, малыш, леди Мэннеринг.
Наступило долгое молчание.
– Эмили Мэннеринг?!
– Должен признаться, – Франко величественно вскинул голову, – что после Лиз я никогда и никем не был так увлечен.
– Но у Лиз Бромли было одно преимущество – девушка прямо со школьной скамьи, – заметил Андре.
– Это волновало меня, и Лиз была жадной и восприимчивой ученицей. Но она была слишком молода и слишком романтически настроена, чтобы решиться оставаться незамужней любовницей, а своих денег у нее не было. С Эмили все иначе. – Он огляделся в поисках черного шелкового цилиндра. – Но хватит пустой болтовни. Давай-ка перейдем к делу. Когда ты сможешь закончить для меня очередную картину?
Андре выпрямился и с удивлением посмотрел на него:
– Я ведь только что вручил вам ее. Ту, что должна скрыть Гейнсборо…
– Верно. Но я уже думаю о Рембрандте. Полотно много шире и длиннее. А я человек предусмотрительный. Через несколько дней, когда Ноэль будет дома, все твое время и силы ты посвятишь ее портрету и обольщению. Вряд ли у тебя останется время на что-то еще. На всякие шалости.
– У меня и теперь нет времени на шалости. Франко. Я занимаюсь живописью, – с обидой произнес Андре.
– Я прекрасно осведомлен, чем ты занимаешься, – возразил Бариччи. – На всяком случае, я полагаю, что не лишние иметь в запасе несколько законченных полотен, в том числе и подходящее по размеру для Рембрандта. – Губы Бариччи зазмеились в ухмылке. – Кто знает? Возможно, лорд Мэннеринг владеет еще несколькими ценными полотнами, которые расположены в той части дома, где я еще не был.
– Я бы не стал слишком рисковать. Ведь все это требует времени, – заметил Андре. – А если этот загадочный вор-соперник уже дышит вам в затылок?
– В этот раз у него ничего не выйдет. – Бариччи в ярости сжал кулаки. – Этот гнусный негодяй лишил меня Гейнсборо. Но с Рембрандтом номер у него не пройдет.
Андре собрался что-то возразить, но тут же осекся и заговорил о своих работах, неизвестных Бариччи.
– Одно мое полотно, поверьте, весьма неплохое, – он с вызовом посмотрел на Бариччи, – подойдет для ваших целей. Я смогу представить его через неделю – Бас это устроит?