Кража
Шрифт:
– И это как раз то, что вы делаете теперь? Пытаетесь увериться в своей правоте?
– Не только теперь, – возразил Эшфорд. – А с самого начала. Это началось, когда я представился вам, и затем все время, пока мы ехали в Лондон. И весь день, что мы провели вместе.
– А поезд? – начала Ноэль изумленно. – Вы намеренно сели в наше купе? Но откуда вам могло стать известно, что я поеду именно в этот день? Я и сама не знала этого заранее и приняла решение в последний момент.
– Я и не знал. Вот тут – чистое совпадение. Я знал только по описанию знакомых, как выглядела Лиз Бромли, и тотчас
– Так вот почему вы пожелали познакомиться и подружиться со мной? – К горлу подступила тошнота.
– Да, но только вначале. Я надеялся вытянуть из вас кое-какую информацию. Но потом возникло наше взаимное влечение, и это чувство уже зажило собственной жизнью. К тому времени, когда я упросил родителей пригласить вас в Маркхем, у меня уже не оставалось ни сомнений, ни задних мыслей.
– Задних мыслей? Каких задних мыслей? И какую информацию вы хотели получить от меня? Конечно, ваша осведомленность значительно превосходит мою, потому что я никогда прежде не встречала этого человека. И что моя информация могла вам дать? И почему вы не задали мне ваши вопросы сразу же? – Внезапно догадка осенила Ноэль. – Вы хотели проверить, не пропустили ли чего-то важного, хотели сложить те кусочки головоломки, которые включали меня? Вы подумали, что, возможно, я тайно вступила во взаимоотношения с Бариччи и теперь помогаю ему в его темных делах? Значит, вы поверили… – Она отпрянула от него и ударила Эшфорда по руке, когда он попытался удержать ее: – Вы презренный обманщик!
– Постойте, Ноэль! – Эшфорд притянул ее к себе, не обращая внимания на то, что она изо всех сил рвалась из его рук. – Я никогда не верил в вашу причастность к его делам. Я просто занимался своим делом! Черт возьми, перестаньте бить меня! – выкрикнул он, когда она нанесла ему удар кулаком в грудь.
– Вы вовсе не знаете, о чем я думаю и что воображаю! огрызнулась она, пытаясь вырваться,
– Ваша вздорная головка, – он все крепче сжимал ее в тесном кольце рук, – подсказывает вам неверные выводы. Не заблуждайтесь! То, что происходит между нами, реально! – Внезапно голос Эшфорда приобрел мягкость и нежность, а его прикосновения стали ласкающими. Он повернул Ноэль лицом к себе и прижался губами к ее волосам.
Наконец она перестала рваться из его объятий и даже робко прижалась к нему.
– Послушайте меня, – настойчиво повторял он, – Послушайте и поймите.
Она молчала.
– Вы должны согласиться, – продолжал он решительно. – Потому что я не дам вам уйти, прежде чем не скажу всего. Меня не волнует гнев вашего отца, даже если он застанет вас в моих объятиях и убьет.
Несмотря на свой гнев и обиду, Ноэль не смогла удержаться от улыбки:
– Папа не расправляется с людьми с такой легкостью, Возможно, он просто сломает вам несколько ребер.
– Очень забавно… Ноэль, я расследую грязные дела. Я работаю на страховую компанию. Да, я чертовски хорошо работаю. Моя интуиция редко меня подводит. И насчет Бариччи я тоже не ошибся. Каждое его движение, каждый жест вызывают подозрения и требуют ответных действий, то есть расследования.
– Например, почему он вдруг пожелал увидеть свое дитя, которое не признавал и которым не интересовался восемнадцать лет?
– Совершенно
– Да, дорогих картин, – продолжила Ноэль. – Я могла бы представить Бариччи списки этих ценнейших произведений искусства, а также указать, где именно они висят в этих богатых домах и где он мог бы, найти бесчисленные и бесценные сокровища.
– Но ведь тогда я не знал вас, – мягко возразил Эшфорд, проводя рукой по ее волосам. – Когда я сел на этот поезд в Саутгемптоне и увидел вас, единственное дитя Бариччи, направляющейся в Лондон с какой-то тайной целью, я ведь и понятия не имел о том, какая вы.
– А когда вы пришли к выводу, что я не связана с Бариччи деловыми отношениями?
– Тотчас же. Стоило мне побыть в вашем обществе пять минут, и я тотчас же отбросил прочь свои подозрения. Но признаюсь, для полной уверенности я решил еще понаблюдать за вами. Но я никогда не верил, что вы способны на сознательный обман или на преступление. – Его губы дрогнули в улыбке. – Вы чертовски честны. Кроме, конечно, тех случаев, когда речь идет об игре в карты.
– Вы хотите сказать, что обвиняете меня в шулерстве?
– Гм-м… Никто не может обыграть меня в пикет. Должно быть, вы все-таки жульничали.
– Вы высокомерный и самонадеянный тип! – Ноэль потерлась щекой о его плащ. – Я просто блестяще играю в карты.
Эшфорд отвел с ее лба густую прядь черных как смоль волос и обнял ее за шею:
– Вы блестящая личность и блестящая женщина. Скажите, что поняли меня и не сердитесь.
– Я поняла вас.
– Скажите, что я прощен.
– Ну это как сказать! – Руки Ноэль легли ему на плечи, и она отстранилась, глядя ему в глаза – Что вы имеете в виду? От чего зависит мое прощение?
– От того, поцелуете вы меня или нет, – ответила она, и в глазах ее заплясали смешинки. – Если вы это сделаете, я окончательно прощу вас.
– Господи, Ноэль, вы искусительница! – Его губы прильнули к ее губам, и их жаркий и бесконечно долгий поцелуй, от которого по жилам ее потек огонь, казалось, будет длиться вечность.
С приглушенным стоном Эшфорд поднял ее, оторвал от земли и прижал к себе с неистовой страстью. Их тела были так близко друг от друга, как только позволяла их громоздкая зимняя одежда, и Ноэль таяла в его объятиях и отвечала на его страсть так же пылко.
– Господи, я хочу вас, – пробормотал Эшфорд. Его дрожащая рука, проникнув под накидку, коснулась ее груди, нащупала отвердевший сосок; восстававший и поднимавшийся под его прикосновениями. – Я хотел бы уложить вас на траву прямо здесь и сейчас любить вас. Ах, Ноэль…
Его тело рванулось к ней, бедра прижались к ее телу, будто по собственной воле, инстинктивно ища теплую ложбинку, желанную гавань… а она готова была подчиниться ему и отдаться новым ощущениям, от которых кружилась голова и спирало дыхание.