Кража
Шрифт:
О супруге я пытался спрашивать, но она так крепко держала свою личную жизнь при себе, как турист прижимает к себе в электричке сумку, и о нынешней жизни Оливье Лейбовица я узнал от нее не больше, чем можно догадаться по вспышке молнии у кромки горизонта. Зато я засыпал, вонзившись в нее.
По утрам она обычно бывала весела и легка, но дважды я видел, как нежный нервный лоб пересекал вздувшийся сосуд, и оба раза она уходила внезапно, оставив мне на память лишь грязную чашку в раковине. Уходила на встречу с мужем. Я бы с ума от этого сошел, но меня окружала та нежность, с какой мы всю неделю трудились
На темпе восстановительных работ сказывалась дождливая погода, внезапно похолодало, и краска сохла медленнее, но к тому времени как вернулся северо-западный, «Екклесиаст» уже вновь превратился в единое целое – весьма серьезное, на хуй, целое. На четвертый день я удалил болтающиеся обрывки ниток и отскоблил песком нарушенные слои между основой и коллажем. На следующее утро коллаж закрепили в отдельном углу, и то с помощью струи пара, то безжалостно распяливая, мы сумели распластать его и выровнять основу и уток. На седьмой день я стоял с воском и утюгом в руках над гладким, без морщин, коллажем, который сняли с дыбы и разложили на паркетном полу. Тихо-тихо, аккуратно.
– Друг, – обратился я к Хью, – сегодня я веду Марлену обедать. – Я вручил ему два куриных сэндвича и большую бутылку коки. Приняв это подношение, он смерил меня взглядом покрасневших, хитрых крокодильих глаз.
Я приподнял бровь.
Он слегка покачался, обдумывая мою просьбу. Вслух ничего не сказал, но я заметил знакомый тик, выступившую далеко вперед скользкую нижнюю губу, и понял, что если задержусь, выйдет большой скандал.
Я сказал, что мы будем по соседству, «у Китайца» – намек на единственный ресторан Бахус-Блата.
Хью пристально изучал наручные часы и не удостоил меня взглядом. Жалкая парочка, мы оба. Но спустя десять минут злость во мне улеглась, как только я уселся рядом с красивой женщиной в «Букит Тинджи» (ничего китайского, если вас это интересует).
Она устала, глаза ее запали.
– Не спрашивай, – предупредила она. – Дай мне поесть.
Я повиновался. Мы сидели рядышком, как дети, я окармливал ей тушенное в кокосовом молоке мясо и рыбу под острым карри и утирал ей губы кончиком пальца. Она болтала о странностях Японии. Только об этом мы и говорили. Не все ли равно, о чем говорить?
– Поселимся в Асакуса, – рассказывала она. – Местечко запущенное, но есть там один классный отель.
– У меня денег нет, – возражал я, – даже на автобус до Воллонгонга.
– Они заплатят, – смеялась она. – Ну и дурачок же ты.
– A ты?
– Тоже дура? Нет, я вхожу в эту сделку, дорогой. – Она обхватила меня рукой за подбородок, погладила мое ухо. – Я – медиатор.
– Это еще что такое?
– Это по-японски. Тот, кто заказывает выпивку.
Я не мог объяснить ей, что для меня все это останется мечтой. Я никогда не уезжал из Австралии и никогда не уеду. Нельзя оставлять Хью. Я не имел права даже задержаться в «Букит Тинджи», к девяти часам я уже эскортировал бедняжку Марлену обратно по раздолбанным ступенькам Бэтхерст-стрит. Хью, всегда Хью.
Открыв дверь, я застиг его врасплох с кистью, на хрен, в руках.
Я ринулся к нему, а он отшатнулся, придурок, принялся задницу чесать,
– Что ты натворил?
Ответ ясен: засранец рисовал на моей картине. Я чуть не убил мудака. Разорался на него.
– Ш-ш, – шепнула Марлена, но меня ослепила ярость, столько утрат, мой сын, моя жизнь, мое искусство. Хью отступал, напуганный, но не слишком, кивал и отмахивался от меня, как от струи дыма.
Мне по должности полагается видеть лучше, чем видите вы, или Джон-блядь-Бергер или Роберт-ебаный-Хьюз, [36] но упершись взглядом в красные глаза моего брата-убийцы, я видел только, что он – идиот, а потому не сразу разглядел, что самовыразился он только на той части картины, которая завтра навеки скроется под коллажом. На этом девственно-чистом прямоугольнике, где копы рассчитывали найти Лейбовица, он написал безумное и безыскусное послание, как на стене хлева:
36
Джон Питер Бергер (р. 1926) – английский художественный критик, писатель и искусствовед, автор книги «Как надо смотреть» (1972), которая считается одним из основных текстов современного искусствоведения. Роберт Стадли Форрест Хьюз (р. 1938) – австралийский искусствовед и художественный критик.
Потом Марлена утверждала, будто я рычал, как зверь. Да, мой десятипудовый братец дрожал, но все улыбался, выставлял мелкие зубки, творение де Кунинга, [37] и покачивался самую малость, от пояса и выше.
– Свинец, – приговаривал он.
– Пиздюк!
37
Биллем де Кунинг (1904–1997) – американский экспрессионист.
– Свинец.
– Свинцовая краска?
Его ухмылка сводила с ума.
– Зачем тебе это понадобилось, идиот?
Он постучал себя по голове и усмехнулся еще шире:
– Пошел наверх потанцевать.
– Ш-ш, – бормотала Марлена, гладя мою руку.
– Смотри, – сказал Хью.
Я вырвал у него кисть и выбросил в открытое окно.
– Прекрати, – вмешалась Марлена. – Надпись можно будет прочесть в рентгеновских лучах.
Она быстро соображала, сразу поняла, что тайное послание Хью, написанное свинцовыми красками, можно будет прочесть лишь в том случае, если картину пошлют, на рентген.
Я навсегда запомнил, как расширились в изумлении ее глаза. Этого она никогда не забудет – никогда. Никогда не совершит ошибки, недооценив моего брата – свидетеля искусства.
Наконец и до меня дошло, я обнял вонючего идиота, сдавил колючую шею, и в он в свою очередь перекрыл мне кислород и захихикал в ухо.
Кто поймет Заторможенного Боуна, кто изъяснит загадочный сумрак его завернутых мозгов?