Кречетов, ты – крестьянин, а не наследник! Том 2
Шрифт:
Хах!
— Сейчас слишком поздно что-то менять. Правда выйдет наружу! Что это было?
— Печенье, — признался наконец Олаф.
— Где ты это нашел? — спросил я, застигнутый врасплох, поскольку у нас только что закончились продукты. Я сам рылся в наших припасах в поисках чего-нибудь съедобного, пока все остальные спали.
Неужели я это пропустил?
— Человек Кублай-хана принес это
Ах.
В последние недели мы так медленно двигались, что караван успевал за нами. Кублай-хан часто навещал нас, чтобы повидаться с сестрой и поговорить с домовым о торговле.
Я не согласен ни с чем из этого. Но я не могу заставить рабынь и их упрямого ослика двигаться быстрее. Это просто медленный кошмар.
— Только один? — допытываюсь я, глядя, как девушка чистит щеткой одеяло, разложенное на земле.
— Он принес коробку, государь. И подарил ее вашей сделке, — объяснил Олаф.
Этот термин раздражал меня. Алтынсу, хоть и кажется послушной, но на самом деле она — искусительница.
Гадюка в овечьей шкуре.
Алтынсу повернулась, чувствуя мой взгляд, и широко улыбнулась. У нее такие милые ямочки на щеках, что даже улыбка кажется обещанием чего-то приятного. Но это все ловушка, и я помахал ей в ответ.
Я вздохнул. Она так чертовски убедительна. Нужно признать это.
Соблазнительна, как богиня Лада, и, возможно, вдвое искуснее.
Да простит меня богиня за такие слова.
Глава 13
Любовное искусство принцессы
Алтынсу соблазнительна, как богиня Лада, и вдвое искуснее.
— Алтынсу нужно где-то остановиться, — произнес я. Рядом со мной Олаф, моргнул и встретил мой взгляд.
— Вам нравятся дома, государь?
Дом звучит дорого
— Ну, возможно, небольшой. В городе, — поморщился я. — Она продолжает намекать на это, плача даже по ночам.
— Нелегко спать под звездами, государь. Без крыши над головой, — прокомментировал Олаф, и это прозвучало довольно эмоционально.
Они притворяются, чертовы идиоты!
У меня не было проблем со сном на улице.
И я, черт возьми, Повелитель Княжества!
— В любом случае, — продолжил я. — Это не обязательно должен быть дом, достаточно комнаты в гостинице.
— Там довольно дорогая аренда, государь, — прокомментировал Олаф.
Я посмотрел на него.
— Это действительно так?
— Да, государь. Пустая трата хорошей монеты.
Черт возьми, даже этот дурак видит правду!
— И все же я должен найти для нее что-нибудь, — вздохнул я. — Сначала, конечно, мне нужно найти монеты.
— Чертовски жаль, что Дана украла ваше золото, государь, — печально добавил Олаф, никогда не упускавший возможности обвинить кого-нибудь другого в проказе.
— Она этого не делала. Меня пырнули ножом и бросили умирать, Олаф. — Она, наверное, думает, что я мертв.
«Черт,» — подумал я. — «А ведь там было прилично, хоть и часть.»
Проблемы просто продолжают накапливаться!
— Мне нужно найти работу, — бросил я. Окинув взглядом степи, я понял, что нужно найти приличное занятие.
— А что насчет золота вашей жены, государь?
— Ее брат ведет управление финансами, — ответил я. — Хотя он обещал выделить ей долю, я сомневаюсь, что он будет помогать мне. Мне не хочется, чтобы он приближался к ней.
— Так о какой работе идет речь, государь? — спросил Олаф.
— Сначала мне нужно кое-что проверить, — рассеянно проговорил я, все еще размышляя о том, как получить доступ к состоянию Алтынсу, не привлекая внимания ее брата.
— Можем попробовать работу в поле, скоро сезон, — предложил он.
Я вздрогнул и взглянул на него с яростью.
— Ты, черт возьми, серьезно? — мой голос был пронзительным.
— Государь? — Олаф отступил на шаг, переспросив. — Прошу прощения, я думал, вы говорили о поиске работы, и я предположил…
— Я не имел в виду заниматься рытьем или вспашкой полей! — моя реакция была резкой.
— Конечно, государь.
Велес, помоги мне сохранить спокойствие!
— Я имел в виду поиск возможностей, Олаф, — терпеливо пояснил я.
Мужчина скривил губы, его борода и волосы, ставшие жесткими от солнца, придавали ему дикий вид.
— Например, что, государь?
С меня было уже вполне достаточно.
— Знаешь что? А как насчет того, чтобы ты внес что-то свое в разговор, Олаф? Неужели так сложно предложить идею? Не жди от меня всего, что подается на блюдечке! — Я тяжело вздохнул, осознав, что немного переборщил с громкостью, и люди повернулись, чтобы посмотреть на нас.
Не лучшее зрелище, безусловно.
— Прошу прощения, государь. Но правда в том, что единственное, чему я научился в жизни — это искусство грабежа, — сказал Олаф, слегка поклонившись мне.