Кредиторы гильотины
Шрифт:
– Прежде всего, отправимся в дом на улицу Шальгрен и посмотрим, что он там делал.
– Нужно там оставить кого-нибудь, так как он может вернуться.
– Да, вы правы.
– Для этого мы можем использовать эльзасца, который был в Монтреле и знает его. Он очень силен, и если бы Андре пришел, то уже не ушел бы.
Мысль была одобрена, и сразу послали за Штраммом, которому приказали отправиться с ними вместе на улицу Шальгрен.
Подъехав к дому, они осмотрели двери. Их отпирали ключом, так как нигде не было ни единой царапины. Спальня также была открыта ключом, все было на местах, исчезла только маленькая шкатулка с бриллиантовыми серьгами, которые считались собственностью госпожи Мазель. Они были оценены в двадцать-двадцать пять тысяч франков. По приказанию Винсента эти серьги не были включены в опись и вследствие этого не были переданы вместе с деньгами нотариусу.
В этот же день вечером эльзасец приступил к исполнению своих обязанностей, а Панафье и Винсент позвали Ладеша и Деталя, чтобы снова начать поиски.
Глава 42. Мертвые возвращаются
Мы оставили Андре Берри на Венсенской дороге.
В ожидании часа, когда можно будет отправиться в ресторан, Андре прогуливался по Венсенскому лесу. Он умылся из источника, затем поправил одежду и стал анализировать ситуацию.
Он не волновался, так как был убежден, что его не преследуют. Братья Лебрен не могли выдать его правосудию. Они думали о восстановлении чести отца, но отдав его правосудию, они погубили бы сестру и маленького племянника, которого очень любили. Негодяй был спокоен.
Те, что обвиняли его в Монтреле, по всей вероятности, получили деньги в обмен на молчание.
Зная великодушие братьев, Андре был уверен, что ему нечего опасаться полиции, опасность грозила, скорее, со стороны их самих. Заметив его бегство, братья должны сразу пуститься в погоню. Но двое негодяев, которые похитили его ночью на улице Омер, днем были неопасны.
Обдумав все это, Андре спокойно пошел по большой дороге, стараясь держаться наиболее людных мест, где преследователи ничего не могли с ним сделать.
Тем не менее, одна мысль мучила его – это мысль о жене и ребенке. Мы уже говорили, что Андре любил свою жену и обожал ребенка, и его пугало то, что братья должны были рассказать о нем Маргарите.
Он представлял себе эту ужасную сцену. Он понимал, какое страшное горе должна была испытать бедняжка: она – жена убийцы, жена человека, который не захотел спасти ее отца от эшафота. И ее ребенок – сын убийцы.
Повторяю, что единственным чистым чувством, которое осталось еще в порочной душе Андре, была любовь к жене и ребенку.
Что произошло за это время? Как объяснили его отсутствие? Он спешил это узнать. По всей вероятности, братья Лебрен поселились со своей сестрой, узнав о его бегстве. Андре хотел, во что бы то ни стало попасть к себе домой. Он хотел все узнать, пусть даже подвергая себя опасности; но, разумеется, в его планы не входило дать поймать себя.
Приняв это решение, он отправился в Париж и, добравшись, зашел позавтракать в ресторан «Ла-Турнель». По его расстроенному виду и зверскому аппетиту в ресторане заключили, что он – гость с буржуазной свадьбы, в котором плохой обед и танцы, продолжавшиеся всю ночь, возбудили сильный голод. Позавтракав, он послал за экипажем и приказал везти себя на бульвар Малерб.
Экипаж остановился почти напротив парка Монсо. Андре вышел, заплатил кучеру и прошелся пешком до великолепного дома, в котором окончательно был отстроен только первый этаж. Работы по строительству почему-то были остановлены, привратника в доме не было. Андре вошел в парадную, влез в окно комнаты, предназначенной для привратника, открыл дверь и очутился уже на лестнице, по которой поднялся на первый этаж. Там он взял из шкафа маленький ключ, припрятанный в темном углу, затем вернулся на площадку лестницы, и открыв этим ключом следующую дверь, вошел в прелестную квартирку. Пройдя в спальню, он упал в кресло со словами:
– Вот я и у себя дома!
Но вдруг встал и прибавил:
– Нужно быть поосторожнее, так как за мной могли следить. – Говоря это, он открыл шкаф возле кровати, достал револьвер и осмотрел патроны.
– Тому, кто попытается поднять на меня руку, я раздроблю череп.
Положив револьвер на стол, он начал переодеваться. Менее чем через час он был уже на улице, остановил экипаж, сел в него, сказал кучеру: «В лес!», и развалившись на подушках, закурил сигарету.
Экипаж тронулся и спустя двадцать минут уже проезжал мимо особняка на улице Шальгрен. Спрятавшись за опущенные шторы, Андре посмотрел на окна и был удивлен, увидев на всех углах дома желтые афиши. Тогда он приказал кучеру узнать, что это значит. Экипаж остановился на аллее Императрицы, и кучер пошел узнать, в чем дело.
– Особняк продается со всей обстановкой по случаю смерти, – объяснил он, вернувшись.
– По случаю смерти… – повторил Андре, и на лбу у него выступил холодный пот.
Кучер снова хотел сесть на козлы, как вдруг Андре сказал:
– Вернитесь, пожалуйста, и узнайте имя умершего человека.
В ожидании ответа несчастный сходил с ума. Неужели Бог наказал его, лишив единственной привязанности, жившей в нем? Неужели его жена или сын умерли? Может быть, Маргарита, не сумев вынести горя, решила лишить себя жизни? Неужели он совершил новое преступление, погубив свою жену? Он с беспокойством ожидал ответа, так как кучер долго не возвращался.
– Кто же умер? – спросил он, когда кучер, наконец, вернулся.
– Неделю тому назад был убит на дуэли хозяин дома, – ответил кучер.
– Что вы рассказываете?! – с удивлением спросил Андре.
– Я повторяю вам то, что мне сейчас сказали.
– Вы узнали имя умершего человека?
– Да. Это был биржевик, который вел большие дела. Его звали Андре Берри.
– Хорошо, – проговорил Андре, откидываясь в угол экипажа. – Поезжайте.
– Прикажете объехать вокруг озера?
– Нет, поезжайте в кафе «Мадридское».
– Хорошо, – сказал кучер и, сев на козлы, ударил лошадей.
Легко понять изумление негодяя. Что все это могло значить, и каким образом во время его отсутствия смогли объявить о его смерти? Ситуация складывалась странная, и это пугало его. Неизвестность для него была страшнее всего. Поэтому, прежде чем появиться дома, он решил навести справки.
Услышанное им приводило его в ужас. Он сидел, закрыв лицо руками, и когда кучер снова проезжал по улице Шальгрен, он вдруг вышел из задумчивости.