Кредо негодяев
Шрифт:
— Я всегда очень ценил ваши заслуги, — осторожно ответил Багиров. Неужели старик пришел от Рубинчика просить еще больший процент? — с внезапным страхом подумал он.
Но Гольдберг словно читал его мысли.
— Думаешь, пришел старик лишние проценты выклянчивать, — блеснул Яков Аронович стеклами очков, — нет, не за этим я с тобой встретиться хотел, это меня не касается.
— Вы же знаете, я всегда рад нашим встречам, — почти искренне сказал Багиров.
— Знаю, конечно. Это что за рыбка такая? — спросил старик у появившейся с большим блюдом девушки.
— Это специальный заказ Рафаэля Мамедовича, — улыбнулась,
— Чудесно, — восхитился Гольдберг, — по-моему, эта так называемая «золотая рыба». Верно?
— Откуда вы все знаете? — не выдержал Багиров.
— Поживешь с мое, — подмигнул ему Гольдберг, — и не такое будешь знать. Поставьте, пожалуйста, на стол рыбу, — сказал он девушкам, — и можете идти. У меня еще хватит сил самому выбрать себе хороший кусочек, — улыбнулся он Наде.
Девушка быстро поставила блюдо на стол и неслышно удалилась.
— Значит, вы втроем решили контролировать всех кавказцев? — уточнил Гольдберг, как будто ничего до этого не знал.
— Не так громко, — невольно попросил Багиров, оглядываясь, — нас все-таки могут подслушать.
— Эх, мой дорогой, — притворно вздохнул Яков Аронович, — вы имеете дело с представителем всемирной мафии, так, кажется, говорят о евреях. Кстати, говорят глупости. Но тем не менее мы тоже можем неплохо заботиться о самих себе.
— Я вас не совсем понимаю, — удивился Багиров.
— За соседними столиками, вон за теми двумя, сидят ваши люди, — внезапно сказал, подмигивая ему левым глазом, Яков Аронович, — а вот за другими двумя, чуть дальше, сидят уже наши люди. Мой дорогой Рафаэльчик, ты знаешь меня столько лет. Неужели я стал бы так глупо подставлять тебя. Просто метрдотель этого ресторана, которого, надеюсь, вы всегда будете уважать и впредь, Иосиф Гутман заранее сообщил нам о необычном заказе двух столиков сразу после заказа столика для нас с тобой. А это нас, конечно, немного насторожило. Вот мы и решили подстраховаться.
— Как просто, — рассмеялся Багиров, — вы, кажется, имеете своих людей во всех организациях.
— А ты как думаешь? — подмигнул ему левым глазом Гольдберг. — При таком развитом антисемитизме это просто средство выживания. Знаешь, мы ведь всегда очень ценили, что у вас среди азербайджанцев нет случаев антисемитизма.
— Спасибо. — Багирова немного раздражал нравоучительный тон Гольдберга, но он благоразумно молчал.
— Ты напрасно недооцениваешь этот фактор, — продолжал Гольдберг, — ведь в Баку до сих пор довольно много моих единоверцев. Да и прямые рейсы Баку — Тель-Авив помогают налаживать любые контакты. Но я, конечно, пришел не из-за этого. Судя по всему, в ближайшее время в России снова начнется очередная истерия антисемитизма. Достаточно победить Жириновскому на выборах, как нас обвинят во всевозможных грехах. С его типично еврейским акцентом нельзя быть таким патриотом. Это непродуктивно и достаточно смешно. Но за него могут проголосовать миллионы избирателей. И тогда ему придется доказывать, что он настоящий патриот и государственник. А в этой несчастной стране, которую я очень люблю, доказывать подобное означает новую истерию антисемитизма. Мы ведь теперь в одинаковом положении. Кавказцев не любят почти так же сильно, как евреев. И если еврейских погромов просто не допустит мировое общественное мнение, то антикавказские и особенно антиазербайджанские акции вполне возможны и предсказуемы.
— Я это постоянно помню, — очень серьезно ответил Багиров.
— Вот, вот. Об этом нужно всегда помнить. Положи мне, пожалуйста, кусочек этой рыбки. Ты что, правда, привез ее из Баку?
— Я ведь помню и о ваших вкусах, — он осторожно переложил кусок рыбы на тарелку Гольдберга, — возьмите эту подливу. Это наршараб, сок гранатов, очень вкусный.
— Да, большое спасибо, — старик осторожно полил рыбу темно-коричневым соусом и продолжал говорить:
— Так вот — антикавказские акции вполне прогнозируемы и возможны. После затянувшейся чеченской войны все кавказцы представляются этакими монстрами, умеющими только убивать, насиловать и торговать на базарах. Образ достаточно неприятный?
— Мы делаем все, чтобы изменить подобное мнение, — вздохнул Багиров, — наказываем за любое преступление, сами находим преступников, если они из нашей среды. Но пока не можем изменить мнение о наших земляках.
— И никогда не сможете. Вы здесь чужие. Рыба, кстати, очень вкусная. Вы чужие по всем параметрам. Это не ваш город, Рафаэль, и никогда вашим не будет. Забудьте про Советский Союз, его больше нет и, видимо, никогда не будет. А для россиян, для русского народа вы пришлые черномазые, которые должны отсюда убраться. Или вы действительно этого не понимаете?
— Вы пришли, чтобы сказать мне это? — наконец разозлился Багиров. — Как будто я ничего этого не знаю.
— Не горячись, не нервничай, — спокойно произнес Гольдберг, — просто я хочу, чтобы ты четко уяснил всю ситуацию. Вам нельзя враждовать со славянскими группировками. Они многочисленнее и сильнее.
— Поэтому мы и просили мира, чтобы не враждовать в дальнейшем, — напомнил недовольно Багиров, — ведь мы, кажется, выполняем все условия, о которых договаривались.
— Я не про это, — махнул коротко рукой Гольдберг. Он ел довольно неряшливо, и часть наршараба пролилась на белоснежную скатерть. Достав большой носовой платок, он тщательно вытер чуть вспотевшую лысину, убрал платок в карман. Снова подмигнул Багирову.
— Вам нужно вести себя здесь достаточно осторожно. После убийства Лазарева вас не любят очень многие. И я знаю, что ты это понимаешь. Тогда ты не разрешил им действовать на твоей территории, вы убрали конкурентов и в Карабахе, и в Грузии, и в Баку. Это было достаточно показательно. Но теперь, похоже, вы хотите сами выйти на международную арену, налаживаете связи с осевшими в Америке авторитетами. А ведь мы договаривались, что все связи с ними через нас.
— Правильно, — кивнул Рафаэль Мамедович, — поэтому я никого и никогда не посылаю в Америку, не предупредив вас. Да и потом, там сидит сам Рябой. Я ведь не такой наивный, чтобы подставлять своих людей.
— Ох, как некрасиво, — вдруг покачал головой Гольдберг, — если ты будешь обманывать и меня, разговора у нас не получится.
— Какой обман! — разозлился Багиров. — Уйди! — крикнул он уже подходившей Наде с очередным блюдом в руках. — Мне уже во второй раз говорят, что я кого-то посылаю в Америку. Кого? Кого именно? И зачем мне туда посылать, чтобы подставить своих людей и одновременно поссориться с вами? — Он незаметно перешел на крик, уже не обращая внимания на окружающих.
— Не кричи, — подмигнул ему Гольдберг, — и скажи, чтобы девушка принесла нам еду. Там были, кажется, мои любимые грибы.