Кремлевский детектив. Василий Блаженный
Шрифт:
– Тогда, если не возражаете, мы начинаем? – спросил Марголин.
– Да, конечно… А документы сейчас посмотрю… У меня с собой учетная книга…
– Откройте ворота, мы проедем, – сказал Сигизмунд.
Хозяин махнул рукой охраннику. Тот снова поднял шлагбаум, и фээсбэшники проехали на территорию гаражей.
Бойцы сноровисто приступили к штурму сто второго бокса. Осмотрели замок, прощупали ворота, и прапорщик разочарованно покачал головой:
– Нет, придется резать. Это финский ригельный замок, его ломать – дохлое дело. Угонщики такие вскрывают только со специальными отмычками. У нас, конечно, в техничке они есть, но это полтора часа терять. А болгаркой мы его минут за десять выпилим в лучшем виде.
– Работайте! – кивнул Марголин.
Бойцы принесли болгарку и начали выпиливать замок. Сигизмунд морщился от пронзительного рева и смотрел, как из-под абразивного диска летит густой сноп оранжевых искр.
Сзади подошел хозяин, хлопнул майора по плечу. Марголин повернулся, увидел, что в руках у толстяка учетная книга, и жестом предложил отойти подальше, чтобы разговаривать, не напрягая связки. Они остановились метрах в десяти от места работы силовой группы.
– В общем, у меня тут есть координаты владельца сто второго бокса. Но именно владельца. Если он кому свой гараж сдавал, то это придется у него самого выспрашивать, мы такое не можем зарегистрировать. Должны, конечно, но на самом деле – вы понимаете, как получается.
– Да, понимаем, – вздохнул Марголин. – Ничего, давайте я перепишу координаты…
Майор переписал адрес и телефон. В это время бойцы закончили возиться с дверью. Замок вместе с куском створки упал на асфальт. Двое спецназовцев начали открывать ворота. И в этот момент грохнул взрыв.
Силы его не хватило на то, чтобы вырвать створки «с мясом». Зато их распахнуло с такой силой, словно прячущийся в гараже невидимый исполин пнул ворота ногами. Бойцов, открывавших ворота, отшвырнуло, как тряпичных кукол. Изнутри гаража полыхнуло дымным пламенем вперемешку с обломками дерева, стекла и металла. Спецназовца, оказавшегося на пути этого сокрушительного потока, впечатало в противоположную стену. Потом он упал, оставив кровавые потеки на мгновенно закоптившемся, посеченном осколками кирпиче. Микроавтобус, стоявший в зоне досягаемости взрыва, развернуло градусов на двадцать, выбило все стекла и окутало пламенем. Марголин почувствовал, как в лицо ему пахнуло бензиновой гарью, едким дымом взрывчатки и горелой плоти. Хозяин гаражей плюхнулся на задницу, мгновенно перевернулся на пузо и закрыл голову руками.
Только через три секунды Сигизмунд понял, что у него в кармане звонит телефон. Он посмотрел на дисплей и увидел номер Неверова. Нажав кнопку ответа, сказал:
– Клим, у нас только что был взрыв. Гараж оказался заминирован. Я вызываю помощь, потом тебе перезвоню.
– Я понял, работай, – донесся голос Клима через звон в ушах. В трубке запищали короткие гудки. Это, по всей видимости, означало, что у Неверова в Проектируемом обошлось без эксцессов, и если он что-то нашел, то это может подождать.
Сигизмунд стал набирать номер подразделения – нужна была неотложка, еще экспертная команда, пожарные… в общем – толпа народу.
И самое скверное, как показалось майору, – в том, что организаторы теракта теперь осведомлены, что ФСБ идет по их следу. Сомнений в том, что организаторы – не выдумка наркодельца Боженко, а взрыв здесь – это страховка, сигнализация и еще черт-те что, больше не оставалось.
Марголин выругался, но тут же отогнал эмоции прочь. Надо было подумать, как обдурить террористов, а не тратить время на глупости.
Водопроводчика с южной внешностью звали Хамид Назаров. Он был родом из Таджикистана, но в Москве прожил большую часть из своих двадцати восьми лет и, пожалуй, уже мог бы сполна пользоваться правом называть «лимитой» своих соплеменников, которые в последние годы видели в Москве настоящую кормилицу и толпами ехали сюда за зарплатой – мизерной по здешним меркам, но астрономической по таджикским.
Впрочем, методы зарабатывания денег у приезжих были самые разные. Кто-то клал кирпичи на стройке, кто-то разгружал или двигал тяжелые грузы, кто-то «бомбил» на раздрызганном автомобиле, помнившем еще расцвет Советского Союза. И само собой, были такие, которые воровали, грабили, торговали наркотиками.
До последнего времени Хамид гордился тем, что работал честно. Когда-то, усаживаясь в поезд до Москвы, он дал себе зарок: если получится закрепиться на чужой земле, он должен принять ее как свою вторую родину. Он хотел уважать людей и законы того места, которое должно было его кормить…
И очень долгое время у него это получалось. Он работал строителем, сторожем, охранником в компьютерном клубе. А последние три года вкалывал в «Мосводоканале».
Сюда он устроился потому, что муниципальным работникам неплохо платили. А деньги Хамиду тогда были нужны по-настоящему – он женился на симпатичной таджичке с русским именем Наташа, работавшей в одной из школ Бирюлева. Надо было думать о заработках, ведь скоро появится ребенок…
Вот тут Хамида и настиг удар. Наташа была на восьмом месяце, сидела в декретном отпуске. Зимой, уже затемно, она возвращалась домой со станции «Бирюлево-товарное» через небольшой скверик по улице Харьковской. И там нарвалась на пятерых подвыпивших бритоголовых, из тех, кому по большому счету плевать на идеологию, а главное – бить тех, кто не нравится.
Наташа выжила, хотя избили ее зверски. Ребенка спасти не удалось – выкидыш случился прямо в машине «скорой», которая везла окровавленную женщину в больницу. Полного выздоровления тоже не произошло – жена Хамида осталась инвалидом на всю жизнь. Разумеется, подонков так и не нашли.
Это страшное происшествие сильно изменило отношение Хамида к окружающему миру и к городу, в котором он жил. Москва перестала ему казаться привычной и почти родной стороной. Теперь это был холодный чужой город, испытывавший ненависть или презрение к каждому своему жителю из полутора десятков миллионов, составлявших его рыхлое неопрятное тело…
Хамид вкалывал как проклятый, денег едва хватало на то, чтобы снимать скверную квартиру возле Кольцевой дороги в Чертаново. Наташа пыталась помогать мужу, но здоровье ее было подкошено безнадежно, так что положение семьи Назаровых так и не сдвинулось с отметки «бедственное».
Однажды к Хамиду на улице подошел пожилой человек, дорого и аккуратно одетый, корректный и вежливый. Он предложил Хамиду заработок.
– Боюсь, что разовый. Но очень неплохой, особенно в вашем положении, – сказал человек.
Хамид сразу заподозрил, что ему тем или иным способом предложат нарушить закон. Но с учетом того, что дома было практически нечего есть, а у Наташи прохудились зимние сапоги и на новые не было денег, Назаров решил хотя бы выслушать незнакомца. Мысленно Хамид сказал себе, что на тяжкое преступление он не пойдет.