Креолка. На острове любви
Шрифт:
— Ваше величество спрашивает, насколько важно для меня будущее моей страны? Сир, Франция — та страсть, которая ближе всего моему сердцу. Искренне признаюсь, другой у меня нет.
Его слова изменили ход встречи. Айша наблюдала за реакцией короля и Ришелье. Его величество был явно тронут. Это трудное время обременило короля, и его эмоции пробудились, когда он услышал признание в столь страстной верности от маркиза. Ришелье обрадовался словам Ги, вознаградив их улыбкой. Только он вполне владел собой. Герцог хотел заговорить, когда к ним приблизилась светловолосая дама в роскошном бальном платье. Она уже миновала
Под пристальным взглядом этой дамы Айша испытывала совсем иные ощущения, чем в тот момент, когда смотрела на короля. Взгляд короля словно возвышал ее, взгляд маркизы — обнажал. Платье Мари де Рошфор с более глубоким вырезом, чем все прежние платья Айши, вдруг заставило ее подумать о том, что она бедно одета и выглядит неприлично. Бриллианты на ее шее сверкали гораздо ярче, чем крупный розовый солитер на черной бархатной ленте маркизы, и казались вульгарными.
Маркиза любезно разговаривала со всеми, почтительно отвечала на вопросы короля и ни словом не обмолвилась с Айшой. Прекрасное лицо мадам де Помпадур обрамляли светлые напудренные волосы, собранные на затылке. Ее высокий лоб и округлый подбородок производили приятное впечатление. Пожалуй, единственным недостатком были ее тонкие губы, но маркиза очаровательно улыбалась. Простота прически и драгоценностей контрастировала с ее платьем — очень длинным, из розового шелка, отделанным лентами зеленоватого и розовато-лилового цветов. Наконец, удостоив Айшу внимания, она задала тривиальный вопрос:
— Полагаю, вы заметили, как отличается мода в Версале и во дворцах Италии?
— Мадам, в одежде — несомненно. В манерах, мне кажется, для настоящей учтивости не существует границ, на каких бы языках ни говорили люди.
Моргнув, маркиза обратилась к королю и о чем-то тихо заговорила. Он слушал, тогда как остальные хранили неловкое молчание, затем обратился к Ришелье:
— Нам напомнили об обязанностях хозяев. Мы продолжим путь. — Он жестом указал в центр бального зала. Ришелье кивнул, маркиз и Айша почтительно поклонились, и король со спутниками пошел дальше.
Айша и маркиз выпрямились. Ги заметил:
— Будь мы честолюбивыми придворными, я сказал бы, что нас перехитрили. Не хотите ли подышать свежим воздухом?
В эту прохладную ночь часть высоких окон открыли, чтобы впустить свежий воздух в переполненный зал. На противоположной стороне рядом с окном застыла рабыня, очень напоминавшая Айше Ясмин. Когда они дошли до окна, Айша взглянула через балюстраду на парк. Она все еще находилась под ярким впечатлением от общения с монархом и не знала, как справиться со следующей встречей.
Некоторое время Ги мирился с тем, что Айша не обращает на него внимания, затем, широко улыбнувшись, сказал:
— Вас нужно привести в чувство. Я схожу за вином.
Когда он ушел, Айша огляделась: рядом никого не было. Она приблизилась к высокой молодой рабыне, взглянула в надменное черное лицо и спросила:
— Тебя зовут Ясмин? — Дрожь пробежала по телу девушки, ее глаза расширились, но она не взглянула на Айшу и не ответила.
Краем глаза она заметила, что один из рабов повернул к ним голову. Если он слышал ее, то стоявшие рядом тоже все слышали.
— Ясмин, — сказала она, и снова женщина невольно шевельнулась, — меня зовут Айша. — Теперь большие глаза рабыни посмотрели на нее, и Айша отпрянула, ибо они были холодны как лед. У Айши упало сердце: только что она разговаривала с королем, а теперь умоляла рабыню вымолвить хоть слово. В глазах Айши стояли слезы, но она не отступала: — Пожалуйста, передай Флорусу, что я живу в Париже, в отеле «Люксембург». Пусть спросит Шарлотту де Нови. Ты знаешь его? Ты передашь ему мои слова?
Айша снова взглянула на красивое лицо девушки, но оно оставалось непреклонным. Айша опять подошла к балюстраде и прижала ладони к глазам — здесь нельзя было плакать. Дрожащими руками она вытерла лицо. Она ощущала пустоту.
Вернувшись, маркиз поставил бокал с вином на балюстраду, тот перевернулся, упал и разбился.
— Что случилось?
— Мне пора уезжать. Уйдем отсюда.
— Так рано?
В это мгновение к маркизу подошел коренастый слуга в синем фраке и бриджах. Маркиз нетерпеливо взглянул на того:
— В чем дело?
Слуга наклонился и что-то шепнул маркизу. Айша увидела, что лицо маркиза выразило презрение, и когда их глаза снова встретились, она по опыту общения с ним поняла, что он растерялся.
Ее охватило ужасное предчувствие.
— Кто этот человек?
— Лебель.
В памяти Айши тут же вспыхнули слова мадам Парис о камердинере короля. Женщины, которых тайком проводили в личные апартаменты Версаля для утех короля, сначала проходили через комнату, где их обследовал Лебель, грубо и нагло. Ги заметил, что Айша поморщилась от отвращения, и холодно сказал слуге:
— Мадемуазель де Нови плохо. Мы уезжаем.
Бросив на маркиза злобный взгляд, Лебель удалился. Маркиз взял Айшу за руку, и они пошли к бальному залу.
— Какой скверный вечер! — Маркиз крепче прижал ее руку к себе. — С вами все в порядке?
Айша кивнула. Увидев, что к ним приближаются графиня и шевалье, она быстро спросила:
— Что было нужно этому человеку?
— Его прислали навести справки. О вас.
— Что он говорил?
— Вам этого не следует знать. — Маркиз пристально взглянул на Айшу, и на его щеках вспыхнул румянец. — Или вы все-таки хотите узнать?
Айша покачала головой, и тут к ним подошли графиня и шевалье. Маркиз вздохнул.
— Мадемуазель де Нови стало плохо. Мы уезжаем. Графиня, можно воспользоваться вашим экипажем?
— Конечно! — Она с тревогой посмотрела на Айшу. — Моя дорогая, вы действительно плохо выглядите. Хотите, я тоже поеду с вами?
— Нет, спасибо, мадам. Останьтесь и повеселитесь на балу. Но как же вы доберетесь домой?
— Мы поедем с Ниверне, у него найдется место, — ответил шевалье. — Как жаль, что так случилось: только что мы наслаждались вашим триумфом. Мы видели, кто с вами разговаривал!