Крепость души моей
Шрифт:
Все-таки прочитал.
Перевел.
Подозвал сотрудницу, отчитался о состоянии аппарата-ветерана.
Микрофильм отдал, поблагодарил.
Сонеты нашлись в соседнем зале, на полке у входа. Затрепанное издание-билингва. Слева Шекспир, справа Маршак:
As an unperfect actor on the stageWho with his fear is put besides his part,Or some fierce thing replete with too much rage,Whose strength's abundance weakens his own heart.Сергей
Нет, не книга. Instead of "Book" with a "Memory". Память! Память…
Так пусть же Память говорит с тобой.Пускай она, безмолвный мой ходатай,Идет к тебе с признаньем и мольбойИ справедливой требует расплаты.Прочтешь ли ты слова любви немой?Услышишь ли глазами голос мой?10:20
…но ведь хорошо!..
Валентин-Валюха, в душе – художник-концептуалист, по жизни же – халтурщик широкого профиля, отхлебнул из бутылки пива: теплого, противного. Вытер платком вспотевшую лысину, недобрым словом помянул бородача-приятеля. Заодно и себя самого выбранил. Дернуло же показать этому барину новую, да еще и незаконченную работу!
…Не работу, конечно. Халтуру! То-то зазнайка кривился, нос воротил. Вслух, конечно, одобрил. Восхитился через губу! Но тридцать лет знакомства – не шутка, пустыми словами друг друга не обмануть.
Валентин отошел на шаг, к выходу из гаража. Бородатый творил в кирпичном, с отоплением, на долю лысого выпала ржавая «ракушка» с протекающим потолком. В дождь не поработаешь, про зиму и говорить нечего. Электричество грозятся отрезать за долги. Соседи в милицию пишут: мол, наркоту в гараже бодяжит.
Приоткрыв ворота, он впустил солнечный свет. Да, не Джозеф Кошут, не Роберт Раушенберг. Не Клейн и даже не Ванесса Бикрофт с ее мальчиками в розовых трико.
Но ведь хорошо!
Валентин снял с полки пачку фотографий, всмотрелся, цокнул языком. Мебель, говорите? Пусть будет мебель. А вы сделайте так, чтобы сантиметр в сантиметр, рисунок в рисунок. Тут не детали важны, не мелочи, которые приходится выверять чуть ли не с микроскопом.
Образ!
Он
Окна! Ха!
Валентин повел плечами, помассировал шею. Пора за дело. И срок подходит, и заказчик нервный, хуже бабы. А все-таки неплохо! Да что там – неплохо. Отлично!
Пиво в бутылке показалось свежим и холодным.
Продолжим!
14:01
…может быть, вы попытаетесь, Микки?..
Камень падать не спешил.
Завис над крышами – огромный, круглый, в сколах и трещинах. Вершина срезана, по поясу-диаметру – ожерелье глубоких вмятин. Парил, грел бока под сентябрьским солнцем. Тучи, с утра ползущие над городом, ушли. Распогодилось. Самое время накопить тепла на зиму!
Собралась, забурлила толпа. Из дома, над которым нависла глыба, с визгом и причитаниями выбегали жители. Выносили вещи, потом стали вытаскивать мебель. Милиция, пожарные, пресса…
Через час кричать перестали. Толпа поредела, мебель начали заносить обратно, несмотря на вялое сопротивление ментов из оцепления. Прилетел вертолет – юркая стрекоза. Протрещал, прошумел, облетая диво.
Камень висел. Что ему, камню?
Через три часа привыкли. Если и смотрели вверх, то от случая к случаю. В небе места много. Висит? Ну и ладно!
– Иногда думается о скверном, – Владыка Камаил Девятый отвел взгляд от беспардонного летучего булыжника. – Сейчас, например.
Трость Пятого из Седьмой Череды ударила об асфальт:
– Скверные мысли? У вас? Быть не может, шеф!
Владыка даже головы не повернул.
– Не пытайтесь льстить, преданный Микки! Хуже у вас получаются только стихи о любви. Судите сами! Вначале мы выясняем, что точных копий Изделия – две. Причем если одна спрятана, то ко второй доступ открыт. Вы даже предположили, что есть третья – здесь, в городе. А я сделал следующий шаг…
Беседа проходила не в кабинете, не в конференц-зале – на улице, у открытого кафе. По этому случаю Владыка облачился в узкие брюки-дудочки и желтую рубашку с черными пятнами. Симметричный игемон в офисном костюме смотрелся рядом с ним диковато.
Из предосторожности говорили тихо. Не «Ковчег», а просто «Изделие».
– Так вот, я сделал следующий шаг. Я запросил информацию по Изделию у руководства нашей конторы. Говоря конкретнее, у шестикрылых граждан.
– Не дали? – изумился Микки.
В ответ – смех:
– Сведения мне прислали. Три толстых пакета! Это оказались земные байки, записанные больше двух тысяч лет назад. Но даже если опираться на них… Какая у нас гарантия, что в столь надежно охраняемом тайнике – настоящее Изделие? Его могли подменить как минимум три раза – если не считать таинственной пропажи в правление Иосии, когда его якобы вывезли в надежное место.
– Четыре, – уточнил зеркальный. – Первый был, когда его захватили филистимляне у Авен-Езера. Что именно возвратили иудеям, никто толком не проверял. Зато свидетели гибли батальонами. Потом при Соломоне, когда к сыну Давида приехала царица из Савы…