Крепость души моей
Шрифт:
Владыка кивнул:
– Итак, мой дотошный Микки, мы имеем право с одинаковой долей вероятности предположить, что Изделие пребывает в помянутом тайнике – или где угодно. Под развалинами Таниса в Египте, на острове Элефантина, в подземельях Храмовой горы. В соборе Святейшей Девы Марии Сиона, что в эфиопском Аксуме. Типичная схема хорошо продуманной дезинформации. Такое впечатление, что кто-то пытается скрыть факт пропажи. Я говорил вам о ядерной реакции? Теперь мы имеем самую настоящую бомбу.
Оба посмотрели на разнежившуюся под солнцем каменюку. К глыбе приближался настырный вертолет.
– Похоже на священный камень Изиды, – предположил Микки. – Размер в самый раз. И цвет такой же…
Подал голос телефон. У рыжего Сергея пели «Амурские волны», у Микки заиграл марш из «Звездных войн».
– Слушаю!
Слушать пришлось долго. Все это время Владыка Леопард любовался камнем. Вертолет улетел, уехала пожарная машина. Рядом с круглой громадой вознесся воздушный шар с бодрым слоганом: «С нами надежно! Страховая фирма «Стикс» гарантирует!».
– Скорее всего, Аксум, шеф, – Микки спрятал телефон. – Начальник экспедиции, где работал известный нам фотограф, одолжил у него аппарат для своего двоюродного брата. Тот был военным советником в Эфиопии. Привез оттуда кучу снимков: храмы, гробницы, развалины…
– Сергей сообщил? – Владыка не удержался от ехидной улыбки. – Какой незаменимый у вас агент, Пятый из Седьмой Череды! Но как он узнал то, над чем работает вся ваша доблестная группа?
– Спросил у самого начальника экспедиции. Договорился с ним о встрече в библиотеке и… И узнал.
Леопард повернулся: резко, словно сбрасывая цепи.
– Договорился – и спросил. Как просто, Микки! Почему этого не сделали ваши сотрудники? Чем они занимались, игемон?
Серые пиджачные плечи еле заметно дрогнули:
– Обеспечивали операцию, шеф. Кофе тоже кому-то нужно заваривать.
– Похвально, мой предусмотрительный Микки! Игемон должен заботиться о своей Череде. Люди-человеки – всего лишь расходный материал.
– Шеф?!
На этот раз от невозмутимости Микки не осталось и следа. Владыка же, напротив, сделался безмятежен. Вновь поглядел на камень, дремлющий между небом и землей, улыбнулся:
– Логическая цепочка: видение на площади, фотоаппарат, Эфиопия, собор Святейшей Девы Марии Сиона, Изделие… Что следующее? Должностное преступление кого-то из Высших? Такая цепочка, Микки, утянет на дно не только случайного смертного агента. За себя не боитесь? Закон – Законом, но если кто-то из Серафимов поймет, что мы об этом узнали, камень Изиды может упасть не только на вашего Сергея. Простите, нашего.
– Не боюсь, Владыка, – твердо проговорил игемон. – Мы тоже Высшие, мы присягали Отцу, Он защитит слуг своих. Люди же, работающие с нами, не выдают тайн. Стандартная процедура обеспечения безопасности, шеф! Кстати, если Ко… Если то, что в Аксуме, настоящее, становится понятно, что случилось с фотоаппаратом. Зафиксировав на пленке Изделие, он стал в какой-то мере его частью…
– Теорию я знаю, – перебил Владыка. – Кто бы мне объяснил, что происходит в городе! Может быть, вы попытаетесь, Микки?
23:40
…мало кто спал в эту ночь…
– Па! – орала в трубку длинноногая девица, не обращая внимания на толпу, напиравшую со всех сторон. – Да проснись же, па! Опять сериал про киллеров смотрел? Па, тут целый Ад и Израиль! В окно выгляни! Что?! Фейерверк? Ну, па, это даже не смешно. Я еще погуляю часок. Или до конца света, как повезет! Нет, не бомбят. Просто красиво, все на улицах. С миллион будет, точно. Целую, па!..
– Конец света, – брюзгливо прокомментировал случившийся рядом пожилой гражданин. – Конец света, конец звука… Ничего у них нет! А что красиво, это да. Это они умеют!..
В городе, над улицами, проспектами и скверами…
На балконе отеля, забыв обо всем, визжал от радости Знаменитый Режиссер. Подпрыгивал, причмокивал губами, держал рукой спадающие трусы. Oh, Madonna Santa! О, Святая Заступница, спасибо тебе, милостивая и терпеливая! Какое счастье, что Ты надоумила приехать сюда, в эту ледяную тундру к варварам, к милым, хорошим, добрым варварам. Barbara carina! И пусть теперь Голливуд плачет, рыдает и пресмыкается во прахе. Жалкие ремесленники, тупая деревенщина, zotico muto!..
Режиссер смотрел в небо – и видел финал своего великого фильма. Нет, он видел весь фильм, grande, unico! Именно так все и будет, кадр в кадр. Нет, лучше, еще лучше, non rappresentati! Подошедшему секретарю был дарован смачный поцелуй. Не в шею – в покрасневшее ушко.
В городе, где мало кто спал в эту ночь…
Большой Начальник высыпал на стол содержимое домашней аптечки. Долго перебирал лекарства, не найдя нужного, шагнул к подоконнику. В любимом мультфильме его детства симпатичный, пусть и отрицательный персонаж хвастался на весь телеэкран: «А нюх как у собаки, а глаз – как у орла!». Большой Начальник давно понял: такие монологи опасно произносить даже про себя. Однако нюх имел изрядный, и когда днем зазвонил проклятый телефон…
…Из канцелярии Президента. Вежливо, с легким, очень легким оттенком озабоченности. Как, мол, у тебя, мил человек, с обеспечением безопасности? Ведь если что…
Переводчик, встроенный в мозжечок, тоскливо бубнил:
«Уроем, сука! Уроем!..»
Доложил, что есть. Порядок восстановлен, в городе тихо. Правду сказал? Правду! Попрощались, пожелали успехов. «Если что, в асфальт закатаем», – шепнул мозжечок.
Большой Начальник глядел в окно. Незримые персты, скользнув по стеклу, вывели багряной киноварью: «Мене, мене, текел, фарес!»
Уроют…
Не испугался. То ли подействовала выпитая час назад валерьянка, то ли просто надоело бояться.
В городе шел дождь – с раннего вечера, как только погасли последние отблески заката. Зарядил – не остановишь.
Огненный дождь.
День восьмой