Крепость души моей
Шрифт:
– Семнадцатый?
– Шутка, – хрипло сказал я. – Глупая шутка. Вы не ждете пациентов?
– Нет. В первый день еще пришло три человека, а со вчера – как отрезало. И сегодня с утра – тоже. Я звонил двоим, они трубку не берут. Мы и махнули рукой…
– Тогда зачем вы здесь? Шли бы по домам…
– Нет, так нельзя. Вдруг кто с острой болью заявится?
– И вы будете лечить его глотком виски?
– Ну почему же? Хотя…
– Все мы тут с острой болью, – сказала вдруг Настя. – Лечим друг друга, как можем.
Я кивнул, сгорая
– Дайте закусить, а?
Вспомнив про колбасу и сыр, я полез в сумку. Дмитрий Анатольевич сбегал в кабинет и принес скальпель – резать колбасу.
11:17
…почему ты не радуешься?..
Он перехватил меня у кафе «Рио».
– По шашлычку? – спросил муж бывшей. – Я угощаю.
Не сговариваясь, мы заглянули поверх ограждения на летнюю площадку. Пустыня Гоби, хоть бы один человек. В зале кафе три-четыре столика были заняты. Там работал кондиционер, и горячий шашлык – прямо с мангала – густо усыпанный кольцами лука, выглядел, как полагается: лакомством, а не карой Божьей.
– Давай снаружи, – сказал муж бывшей. – Не так уж жарко…
– Да? – усомнился я.
– Что нам снег, что нам зной, что нам дождик проливной…
Когда мои друзья со мной, вспомнил я. Было странно слышать нотки заискивания в его голосе. Густой баритон, почти бас, с легкостью перекрывавший гвалт любой компании – сегодня баритон треснул, задребезжал. Из мужа бывшей выпустили воздух, хотя он и раньше не был мыльным пузырем.
– Ты меня караулил? – спросил я.
Он кивнул.
– Почему в гости не зашел?
Он пожал плечами.
Втайне я с ужасом представлял эти посиделки. Но отказать не мог. Не я, не ему и не сейчас. Может ли полено отказать тонущему, который за него хватается?
– Текилы? – спросил он.
И подмигнул. Больше это походило на нервный тик.
Его машина была припаркована у тротуара. Не восьмиместный бегемот, готовый умчать нас в счастливое будущее – спортивный «Peugeot», который он подарил бывшей в прошлом году на день рождения. Я задумался, жалко ли ему будет бросить эту красавицу, оставляя город за спиной. Наверняка, жалко. В сто раз жальче, чем многих людей. Люди абстрактны, а машина конкретна. Люди чужие, а машина твоя. Не сразу я вспомнил, что ему ничего не будет жалко. Ничего. Обнуление души до равнодушия. Уходя – уходи, и не оглядывайся.
– Пива, – сказал я. – Холодного.
Пиво легло на виски,
Я хихикнул. Муж бывшей посмотрел на меня с плохо скрываемым страхом.
– Я тебе благодарен, – сказал он. – Я тебе очень, очень благодарен.
– Не за что.
Меня разбирал хохот. Я еле сдерживался.
– Дашка просто прелесть, – сказал он, вертя в руках пивной бокал. От запотевшего стекла пальцы стали мокрыми. – Я люблю ее, как родную. Красивая пацанка, мальчишки аж шалеют.
– Ага. Красивая. Вся в меня.
– Чего ты смеешься?
– Не обращай внимания. Нервное.
– Ну да, понимаю. Я бы на твоем месте вообще…
Он осекся. Утопил смущение в пиве. Ну да, он бы на моем месте. Бывшая гнала его к ангелам, и не догнала. Деловой человек не берется за безнадежные дела. За них берутся только такие, как я – семнадцатые. И даже не берутся, а плывут вдоль дела, как дерьмо по речке. Дерьмо, знаете ли, не тонет.
Мимо кафе трусцой пробежал дяденька в ярко-синих боксерских трусах. Жилистый, с брюшком, бритый наголо. По лицу дяденьки ручьями тёк пот. Наверное, он бегал здесь каждый день – из дому в парк «Молодежный». Берег здоровье, не ел жирного и мучного. Вот ведь молодец. Завтра кранты, а он бежит. И я, знаете ли, бегу. Берегу здоровье…
– Как ты с ними договорился? – спросил муж бывшей.
– Перед рассветом, – ответил я, кидая в рот кусочек лаваша. Азер заворачивал в лаваш сулугуни с кинзой, и это было очень вкусно. – Мы подъезжаем, они сверяют список и выпускают нас. Дальше мы линяем, не оглядываясь. Тебе разъяснили, что значит «не оглядываясь»?
– В подробностях, – кивнул он. – Я не об этом. Как ты с ними договорился? Я имею в виду, вообще. Ты им что-то предложил?
– Новые крылья. И открытку от Санта-Клауса.
– А все-таки?
Он наклонился вперед. Он давил на меня, вне сомнений давил и при этом заискивал. Боялся, что я разозлюсь. Что спасительное полено выскользнет из пальцев. Пожалуй, он понимал, что затеял ненужный разговор. И не мог иначе. Ему до смерти надо было выяснить, что я предложил ангелам. Баш на баш, услуга за услугу. Иначе его мир рушился, хоть сбеги он на край света.
Ему мало было заполучить полено. Он хотел вырезать из полена Буратино.
– Расслабься, – я чокнулся с мужем бывшей краем бокала. – Я им ничего не предлагал. Будь моя воля, я бы к ним вообще не ходил. Ты же знаешь, мне легче сгореть, чем договариваться. Считай, что мне просто повезло. Нам повезло.
– Врешь, – уверенно сказал он. – Не хочешь говорить.
Я сгреб его за шкирку и притянул к себе. Уперся лбом в лоб:
– Мудила. Упрямый мудила. Ну, врежь мне!
– Иди в задницу, – буркнул он.