Крепость королей. Расплата

Пётч Оливер

Она держала в когтях серый сверток в локоть длиной.

— Святое копье! — выдохнул Матис. — Она же схватила святое копье!

Птица совершила над ними круг, потом полетела прочь и, словно на прощание, прокричала. Теперь Агнес не сомневалась.

— Это был Парцифаль, — сказала она тихо, но уверенно. — Парцифаль указал нам вначале путь к этому копью, и теперь он же забрал его.

Матис схватился за балюстраду и перегнулся, чтобы разглядеть все как следует. Но птица уже скрылась за башнями.

— Глупости, — возразил он. — Такое… просто невозможно. Он был крупнее твоего сокола, скорее канюк или орел.

Наверное, пустит его на строительство гнезда или просто решил, будто это что-то съедобное… А то, что ты утверждаешь, — так бывает только в легендах.

Матис посмотрел на крыши домов, за которыми простирались болота, луга и леса.

— Интересно, где оно теперь окажется? — пробормотал он. — Наверное, в гнезде в какой-нибудь разрушенной крепости…

Агнес улыбнулась.

— Надеюсь, не в Трифельсе. С меня приключений довольно. А до тех пор, пока в Нюрнберге хранится поддельное копье, этого вряд ли кто-нибудь хватится.

Она оглянулась на Мельхиора. Тот сидел на полу, привалившись к стене, устремив пустой, остекленевший взгляд вдаль, туда, где скрылась птица. На лице его застыло выражение полного умиротворения.

— Он мертв, — сообщил Матис, на всякий случай приложив руку к груди фон Таннингена. — Удивительно, что он вообще с такими ранами добрался сюда… — Юноша покачал головой и осторожно закрыл Мельхиору глаза. — Кем же он все-таки был? Другом? Или предателем? Я так и не распознал его.

— По крайней мере, он был хорошим рассказчиком, — ответила Агнес печально. — Надеюсь, он успел увидеть сокола и узнал, чем закончилась его история… — Она вздохнула. — Все истории рано или поздно заканчиваются.

— А наша? — спросил Матис нерешительно.

— Наша? Наша только начинается… — Агнес чуть помедлила. — Но эта история о будущем, а не о прошлом.

Она решительно развернула пергамент, разорвала на мелкие кусочки и бросила по ветру. Обрывки разлетелись, как снежные хлопья, и скрылись за куполом.

Потом женщина взяла Матиса за руку, и они вместе двинулись вдоль галереи к восточному крылу. Солнце огненным шаром поднималось над Рейном и возвещало начало нового дня.

Агнес улыбнулась. Ее ждал первый погожий день за долгое время.

Глава 12

Пограничная река Бидасоа,

17 марта 1526 года от Рождества Христова

Густой туман клубился над рекой и стирал грань между небом и водной гладью. Брезжил рассвет; от одного из многочисленных монастырей, расположенных поблизости, доносился тихий колокольный звон и сливался с разговорами императорских гвардейцев. Вода плескалась о песчаный берег с испанской стороны.

Кайзер сидел на принесенной специально для него скамейке с бархатной обивкой и наблюдал за небольшой лодкой, которая плыла по мутной воде с французской стороны к дощатому понтону посередине реки. Карл зябко ежился, лил мелкий дождь, капли стекали по украшенному золотым шитьем берету, — и все-таки император счел своим долгом лично проследить за обменом. Три десятка верных солдат дожидались в подлеске его приказов. Поблизости беспокойно расхаживал король Франциск I. Плащ его вымок и стал грязным от мокрого песка. Французский монарх то и дело поглядывал на лодку, как она, рассекая воду, приближается к искусственному острову.

— Неужели

Испания так вам опротивела, что вы уже рветесь в Париж? — спросил Карл с нарочитым простодушием. — Я все же надеюсь, что наше гостеприимство пришлось вам хоть немного по душе.

Франциск фыркнул и поддел сапогом горсть песка, разметав комья в стороны.

— Клетка, хоть и золотая, все равно останется клеткой, — ответил он резко. — Вы вынудили меня сговориться с вами, ваше величество. Не ждите, что я в эти последние мгновения стану церемониться и рассыпать любезности.

Кайзер улыбнулся. Ему нравилась эта грубоватая порой манера французского короля. Карл искренне сожалел о разлуке. Ведь, можно сказать, они приходились друг другу братьями.

«Братья во власти, — подумал он. — А потому непримиримые враги».

С тех пор как французского монарха пленили в битве при Павии, прошло больше года. После нескольких месяцев, проведенных в крепости Пиццигеттоне, Франциска по его собственной просьбе перевезли сначала в Барселону, потом в Валенсию и, наконец, в мадридский алькасар. Два месяца назад он все же подписал договор, по которому к Священной Римской империи отходили Милан, Фландрия, Артуа и Бургундия. Кроме того, король обязался жениться на старшей сестре Карла Элеоноре, чтобы укрепить союз между Францией и Габсбургами. Лишь после этого стал возможен обмен пленными. Франциску позволили вернуться во Францию, а двое его сыновей должны были остаться в Испании в качестве заложников.

Карл довольно кивнул. Он выиграл по всем фронтам.

При этом были моменты, когда он сомневался в своей победе. Если бы Франциск действительно разыскал эту наследницу Гогенштауфенов, кто знает, как сложилась бы тогда судьба Европы? Кайзер с любопытством взглянул на французского монарха. Франциск наконец остановился и теперь задумчиво смотрел на волны. Может, он думал сейчас о том же?

— Я ни разу не спрашивал вас, что, собственно, вашему агенту удалось выяснить тогда в Пфальце, — сказал наконец Карл, разгладив со скучающим видом камзол. — Он преуспел?

Франциск оглянулся на него в недоумении.

— Какой еще агент?

— Ну, не надо строить из себя святую невинность. Еще тогда, в Пиццигеттоне, я намекал вам на это. Теперь нет смысла отнекиваться. Поверьте, если бы вы действительно разыскали эту девицу, я бы давно об этом знал, — Карл вздохнул. — И неужели вы всерьез думали, что брак с наследницей Гогенштауфенов повысил бы ваши шансы на императорский трон?

— А разве нет? — Франциск усмехнулся и с интересом взглянул на кайзера. — Похоже, дело это для вас достаточно важно, чтобы отправить в Пфальц собственного агента. Говорят, он погиб в страшной резне, что случилась прошлым летом в соборе Шпейера…

— Хорошо, что вы об этом заговорили. Я и так собирался спросить у вас, не причастны ли вы к этому, — ответил Карл равнодушно.

При этих словах кайзер ничем не выказал своих чувств. Несложно было догадаться, что французы прознают о гибели его агента. Канцлер Гаттинара лично посоветовал Карлу этого Мельхиора фон Таннингена. Его заслали в один из замков в окрестностях Трифельса, где он выдал себя за менестреля. Но и через год агент ничего не добился. Похоже, эта наследница Гогенштауфенов действительно всего лишь легенда. Во всяком случае, пока не нашлось доказательств ее существования…